YOUR WEBSITES NAME
Дневники и воспоминания (РККА)
Воспоминания
Ахромкина Алексея Петровича
офицера связи от 113 сд при штабе 33 армии
Ахромкина Алексея Петровича
офицера связи от 113 сд при штабе 33 армии
Ссылка на персональную страничку А.П. Ахромкина <ссылка>
Согласно карточке военнопленного, попал в плен 19.04.1942 г. в Слободке.
Текст №1
В состав 113 сд я прибыл в составе ОБС, который был до октябрьского вяземского прорыва немцев в 1941 году 644 ОЛБС, обслуживал штаб фронта.
113 сд была правофланговой дивизией 43 армии. Формировалась дивизия в Москве и обороняла г.Боровск. При отходе дивизий к реке Нара нашу 113 сд передали в состав 33-й армии (в октябре 1941 года), где находились до конца декабря в обороне по реке Наре на левом фланге 33-й армии.
Командиром 113 сд был полковник Миронов, начальник штаба - майор, позднее подполковник Сташевский.
В 113 сд я был начальником узла связи. В начале же ноября месяца 1941 года меня откомандировали в штаб 33 армии офицером связи, где находился до 15 апреля 1942 года.
С 4.02.1942 года по 1-3 апреля 1942 года штаб 33-й армии находился в деревне Желтовка, в доме председателя колхоза, а 3 апреля мы переехали в Дрожжино в дом против старой кирпичной церкви.
Числа 10 апреля на деревню Дрожжино немцы бросили более 10 танков. Весь состав штаба армии под обстрелом перешел через речку и углубился в лес в направлении деревень Шпырево, Науменки, Семешково.
Части 113 сд были отрезаны от штаба армии. Дивизия находилась в Стуколово и в лесу около деревни в землянках*.
С 12 на 13 апреля 1942 года командующим армией было принято решение выходить тремя группами на прорыв через занятую вражескую территорию к основной линии фронта.
В центральной группе находились командарм Ефремов, командующий артиллерией армии Офросимов, профессор Жоров, пом. прокурора армии Зельфа, председатель рев. трибунала армии, начальник связи армии Ушаков, начальник особого отдела Камбург, начальник политотдела Владимиров и другие работники штаба армии.
Задача разведчикам была поставлена так, чтоб в Шпыревском лесу снять посты охранения немцев и без боя пройти до своих. Расстояние это 18 км через деревню Ключики на деревню Жары.
Но незамеченными (без яростного боя) пройти эту позицию немцев в Шпыревском лесу не удалось.
Позиция немцев здесь в лесу проходила по противоположному просеку**, где у немцев было построено много ДЗОТов. Вынуждены были около 700 раненых оставить в Шпыревском лесу и с боем прорываться через эту просеку. Перед штурмом просеки командующий армии дал команду: «Вперед!» и личным примером увлек за собой всю группу.
Прорвались, от просеки отошли километра на 2-3. Стало светать. Немцы прекратили преследование.
На одной из лесных полян был построен весь состав прорвавшейся группы. Перед строем выступил генерал-майор Офросимов, который сказал: «Немцы в листовках пишут, что наш командующий нас бросил, улетел на самолете, но вы видите, что командарм с нами…» и дальше поставил всем задачу.
В группе находилось около 700 человек, из них около 300 человек было бойцов-автоматчиков. Много было командного состава, вооруженных только личным оружием, то-есть пистолетами и трофейными парабеллумами.
Группа шла по намеченному маршруту.
При подходе к дер. Ключик, деревушка в лесу домов 5-6, решили уничтожить этот гарнизон, но деревушку взять не могли, так как она была сильно укреплена. Было у немцев много минометов и противотанковых пушек. Понесли мы большие потери. Отступили.
Необходимым считаю сообщить такой случай: перед деревней Ключик нас вновь стала преследовать большая группа немецких автоматчиков, когда все перешли через большую (длинную) поляну в лесу, все залегли и повели ураганный огонь. Здесь командующий дал команду зарываться в снег и сказал еще: «головы ниже, а то пули - они дуры, могут и задеть», а сам на колени встал за небольшим деревом.
Когда стали отходить от деревни Ключик к деревне Жары, до линии фронта оставалось около 4 километров. Был ясно слышен бой, который вели наши дивизии, находящиеся на реке Угра.
При подходе к большой дороге, идущей из села Слободка, нас встретили три танка противника. Группа была вынуждена обратно вернуться в лес через речку Ключики.
Когда подошли к речке (это было уже около 10 часов утра), вода поднялась и мы переходили речку вброд. Мы предложили командарму перенести его на другой берег, но он отказался и вместе с нами переходил по грудь в ледяной воде под обстрелом из танков, находившихся на берегу.
В этот период погибли радисты вместе с рацией. Штаб армии (группа командарма) остался без связи.
Почти целый день группа ходила по лесу, чтобы затерять свои следы и оторваться от немцев, что удалось сделать только к вечеру. Была команда сделать привал для отдыха.
Командование армии приняло решение изменить маршрут и выходить в расположение 43 армии. Проводником был местный председатель колхоза, хорошо знавший местность.
В группе осталось 300 человек, из них 200 автоматчиков.
Я получил лично от командарма задание: с началом движения проверить, все ли пойдут с группой. Пошли в один след все до единого человека, о чем, когда догнал я командарма и доложил ему.
Вечером, когда стали на отдых, профессор Жоров дал командарму фляжку со спиртом, чтобы он выпил. Михаил Григорьевич сделал несколько глотков (выпил очень мало), ему подали два сухаря и кусок вяленой колбасы. Он один сухарь отдал мне и отломил колбасы, сказав при этом: «Бери и кушай, офицер связи, ты ведь со мной так же не ел целый день». У меня действительно, вторые сутки как кончились продукты и я ничего не кушал.
Текст в другом варианте воспоминаний: «После вечернего привала группа пошла в юго-восточном направлении».
Ночью по одному переходили большую дорогу (текст в другом варианте: "видимо дорогу Кобелево - Климов Завод"), по которой патрулировали танки и бронетранспортеры. Проходили мимо артпозиций, была слышна немецкая речь, но шли очень тихо и прошли благополучно (текст в предыдущем варианте: "двигались прямиком по лесу 1,5 - 2 км, потом вышли на тропку").
Группа вышла на опушку леса. Нижний склон овражка уже был без снега. Разрешили сделать привал. Категорически было запрещено разговаривать и особенно курить. Командарм, накрывшись плащ-палаткой, при свете карманного фонарика стал, ориентируясь по карте, искать наше местонахождение.
Не прошло и пяти минут (текст в другом варианте: "прошло менее 10 минут") как по отдыхающей группе ударили из пулемета (текст в другом варианте: "Вдруг с расстояния 50 метров по группе ударил немецкий пулемет"). Оказалось, что рядом было пулеметное гнездо. С криком «Ура!» и с мощным автоматным огнем наши бойцы бросились вперед, но попали под перекрестный огонь пулеметов, находившихся в ДЗОТах, и, вероятно, пройти никому не удалось.
Группа старшего комсостава была вынуждена спуститься в овражек - решила пройти несколько левее, но в это время стало уже светать, группа была обнаружена противником и нас стали преследовать (текст в другом варианте: "До реки Угры, где проходила линия обороны, оставалось немного более одного километра"). Но в это время стало уже светать, группа была обнаружена и нас стали преследовать. Группа стала отходить в глубь леса.
В лесу стоял 2-х этажный деревянный рубленый дом. Стало видно как из него выбегало все больше и больше немцев (текст в другом варианте: "Вдали виднелась казарма, было видно, как из нее выбегало все больше и больше немцев. Примерно в 300-х метрах от казармы в западном направлении с севера на юг проходила облысевшая вырубка густого сосняка возраста около 15 лет, по краю которой наша группа (35-40 человек) и прорывалась. Многие были ранены").
Нас оставалось всего 35-40 человек, частью уже раненых. Кончились патроны. Группа отошла к молоднякам густого сосняка и вела огонь.
Я находился рядом с командующим, когда к нам подошел адъютант командующего майор Водолазов и предложил мне, еще одному офицеру связи - Никанорову Ивану и личному врачу командующего Ивану Ивановичу проминать (дорогу) тропку в лес по чаще для отхода группы (текст в другом варианте: "Командующий стрелял за сосенкой, присев на колено, а рядом с ним вел огонь из маузера начальник особого отдела, которому я отдал последнюю коробку патрон от имевшегося у меня парабеллума").
Когда мы втроем прошли метров 200 - 250, между нами и основной группой появились немецкие автоматчики (текст в другом варианте: Иван Иванович был ранен и приказал нам с Ванюшкой Никаноровым отходить. Под автоматным огнем мы пересекли небольшую поляну и залегли за кусты. Немцы побоялись выходить на открытое место и не стали нас больше преследовать, а пошли в тыл оставшимся товарищам. Это были последние минуты, когда я видел живым и здоровым своего командарма").
Мне кажется, что Михаил Григорьевич погиб именно в то самое утро, то-есть 15 апреля.
Подтверждается это тем, что минут через 40 или час стрельба уже прекратилась, а часов в 5-6, то-есть через 1,5 - 2 часа после нашего отхода мы встретили председателя военного трибунала и прокурора армии (фамилий их не помню, но были они оба одеты в хромовые пальто). Когда и спросил их: «Где нам найти командующего?» они ответили: «Искать его нет необходимости» и посоветовали мне собирать разрозненных бойцов и пробиваться на запад, к Дорогобужу, где находится конный корпус генерала Белова.
Потом постепенно бой стал затихать. Когда мы с Никаноровым стали пробиваться по лесу к группе, нас встретил председатель ревтрибунала и пом. прокурора армии. Они посоветовали собирать разрозненных бойцов и выводить их на Запад, под Дорогобуж, где находилась конная группа генерала Белова.
Нас собралась группа из 4-х человек. Мы вновь сделали попытку перейти реку Угру, чтобы пробиться к своим, но перейти ее было невозможно, т.к. Угра сильно разлилась.
Тогда мы решили продвигаться группой к г.Юхнов, чтобы выйти из подковы р.Угра.
Утром недалеко от того места, где сейчас стоит обелиск погибшему командарму М.Г.Ефремову (близ деревни Горнево) мы зашли в расположение артиллерийской части противника. У нас ни у кого уже не было патрон. Нас окружило более сотни немцев и мы оказались в плену.
К обеду нас привели в церковь села Слободка, а к вечеру туда же принесли и тело командарма.
Текст №2
Он был захоронен с западной*** стороны церкви.
Убитых и раненых оставалось на пути много.
Вспоминаются более близкие товарищи:
Ст. лейтенант Зигун Иван, зам. начальника шифровального отдела штаба армии, застрелился в 300 метрах от деревни Ключик в западном направлении
После потери радиостанции, вечером на привале начальник Особого Отдела армии Камбург застрелил начальника связи армии полковника Ушакова. Действия начальника Особого Отдела командарм не одобрил, но было уже поздно.
Для меня неизвестна судьба командира 113 сд полковника Миронова и начальника штаба 113 сд подполковника Сташевского. Одни говорили, что они оба убиты при выходе из землянки около деревни Стуколово, другие говорили, что Миронов командовал южной группой.
В плену я видел полковника Дубинчика, начальника отдела кадров 113 сд и полковника Капустьяна - начальника оперотдела штаба армии.
В деревне Желтовка, где стоял штаб армии, в 1968 году была жива еще Ефросинья Емельяновна с сыном Мишей, которая рассказывала, что ей присылали письма еще два офицера связи. Ведь мы все 6 человек жили у нее.
Букин приезжал с группой учеников из Москвы.
Разъяснения по описанию:
- По вопросу гибели командарма, я считаю, что он погиб в то самое утро, т.е. 15 апреля 1942 года, когда я с ним расстался, т.е. когда мы трое отошли, чтобы протаптывать дорогу для отхода всей группы. Подтверждается это тем, что через минут 40 или час стрельба прекратилась и часов в 5-6, т.е. через 1,5-2 часа мы с Никаноровым встретили председателя ревтребунала и зам. прокурора армии. Оба были одеты в хромовые пальто. Когда я спросил их «Где нам искать командующего?», то они ответили «искать его нет необходимости» и посоветовали мне собрать разрозненных бойцов и пробиваться на запад, где находился кавкорпус генерала Белова…
- К деревне Ключик наша группа подходила с юго-запада. От леса через дер. Ключик по лугам была изгородь, из которой сделана была переправа, по которой вся группа перешла через речку. Была команда взять Ключик, но взять не смогли, потому что немцы повели сильный пулеметный огонь, несколько выстрелов дали из минометов и орудий.
- Группа западнее Ключик направилась на северо-восток на дер. Жары, где был уже слышен бой наших дивизий 33 армии, которые должны были оказать нам помощь в выходе.
Когда мы прошли 600-700 метров, то вышли в поле и пройдя по нему метров 200-300 увидели на дороге 3 танка, которые стали преследовать группу. Мы стали срочно отходить обратно к реке, но уже восточнее деревни Ключик.
Танки вели огонь с бугра и когда группа переходила речку, то многие погибли, а так же остались трупы на поляне от речки до леса. Кажется тогда погибли 20-25 человек.
Когда зашли в лес, то обнаружили, что в группе пропал радист с рацией. С этого момента группа осталась без связи…
- Последний раз я видел генерал-майора Офросимова 14 апреля вечером, уже после отхода от деревни Ключик. Был ли он с нами утром 15 апреля - сказать не могу. Вели бой. Я был с командующим. Рядом были майор Водолазов и начальник Особого Отдела…
- После вечернего привала наша группа пошла на прорыв в юго-восточном направлении, переходили большак очень осторожно. По дороге**** патрулировали танки и бронетранспортеры. Категорически было запрещено разговаривать и курить. От дороги шли все прямиком по лесу 1,5 - 2 км, потом вышли на тропку. При движении по тропе с левой стороны была уже слышна немецках речь, но все обошлось благополучно.
Когда группа вышла из леса, был небольшой овраг. Командующий разрешил сделать привал, а сам стал ориентироваться по карте. На опушке леса снега уже не было, тогда как в лесу его было более чем пол-метра толщиной. Вся группа села отдыхать, кто-то даже прилег, а командующий, закрывшись плащпалаткой, стал рассматривать карту, освещая ее карманным фонариком.
Прошло менее 10 минут отдыха, когда по группе был дан огонь из пулемета с расстояния не более 50 метров. Крики раненых и мощное «Ура!», а при этом сплошной огонь группы нарушил утреннюю тишину. На северо-востоке был чуть-чуть заметен рассвет.
Большая часть группы перескочила через овраг и пошла на прорыв. До реки, где проходила линия обороны, было немного более 1 км***** С нашей стороны повели огонь, но боясь поразить нас, стреляли выше, по лесу.
Группа человек около 35 осталась в овраге, пытаясь обойти огневую точку противника, но куда бы не пошли - всюду был огонь. Было принято решение командующим отходить обратно в лес на запад. Стало уже светло, когда мы отходили, то был виден тот самый дом, о котором я уже писал.
Определить, 2-х или одноэтажное здание это было, я не смог. Было видно через лес, но мне кажется, что дом был высоким.
Когда мы проходили по крупному сосновому лесу, то видно было, как из этого здания бежали к нам немецкие солдаты.
Примерно метрах в 300 от этого здания в западном направлении с севера на юг проходила облесившаяся вырубка, густым сосняком возраста 15 лет, по краю которой оставшаяся группа наша приняла бой. Около командующего нас было: адъютант командарма майор Водолазов, врач Иван Иванович, начальник Особого Отдела Камбург, я и Никаноров Иван - офицер связи 338 сд. Когда нам майор Водолазов приказал протаптывать дорогу, тогда мы трое от них и отошли и видимо там, у них, командующий за сосенкой присел на колено, а рядом с ним вел огонь из маузера начальник Особого Отдела, которому я отдал последнюю коробку патрон от имевшегося у меня пистолета.
Когда мы отошли метров на 150-170, по нам с юга ударили из автоматов. Иван Иванович был ранен и приказал нам с Ванюшкой Никаноровым отходить.
Метров через 20-25 оказалась поляна, которую мы успели перебежать и залечь в кусты. По нам было дано несколько очередей, но немцы побоялись выходить на открытое место и нас не стали больше преследовать, а пошли обходить с тыла оставшихся товарщией.
Это были последние минуты, когда я видел живым своего командарма…
- Смерть полковника Ушакова произошла на моих глазах вечером 14 апреля, перед тем, как идти на последний прорыв к своим. Что его застрелил начальник Особого Отдела армии Камбург - да, это верно. Но дело было так: когда стало темнеть, группа оторвалась от преследования немцев и решила сделать привал - все очень устали.
Камбург пригласил Ушакова отойти в сторону, потом слышим слова «Вот тебе за потерю радиосвязи…» и прозвучал выстрел. Командующий этим был недоволен. Я не могу судить, прав был или не прав Камбург и достоин ли был такой расправы Ушаков, но как и при каких обстоятельствах был убит Ушаков, я могу всегда подтвердить…
Офицер связи 113 сд со штабом 33 армии техник-интендант 2 ранга Ахромкин Алексей Петрович.
14.01.1975 года
Примечания Митягина:
* Автор имеет ввиду под словом дивизия - штаб дивизии.
** Автор ошибается, это была дорога, идущая от деревни Беляево в деревню Буслава.
*** В с.Слободка погибший командарм 33 армии был захоронен 19 апреля 1942 года у юго-восточной части церкви.
**** Очевидно, дорога Горнево - Кобелево.
***** Имеется ввиду р.Собжа, они думали, что здесь части 43 армии и поэтому стремились к реке Собжа.
Текст №3
Из письма Краснова Хоняку:
…Позднее, уже в Москве, мне довеловь прочитать статью Исаака Соломоновича в подлиннике. За исключением более грубого литературного изложения материала, в статье имелись очень занятные, а точнее - даже ошеломляющие строки, которые не были опубликованы Военно-историческим журналом и касались предательства начальника связи 33 армии полковника Ушакова и партизан-проводников. Я мог бы принять эти строки за чистую монету, если бы не одна мелочь: в то время у нас лежало письмо бывшего офицера связи штаба 33 армии Ахромкина, который совсем по другому рассказывал о трагической судьбе полковника Ушакова.
Чтобы не быть голословным, привожу строки письма Анатолия Петровича, касающиеся тех событий:
«…К деревне Ключик группа подходила с северо-запада. От леса через Ключик, по лугам, была изгородь, из которой нами была сделана переправа, по которой группа попыталась пройти через разлившуюся местную речушку. Со стороны Новой Михайловки немцы повели сильный огонь из пулемётов и танков, сделали несколько миномётных выстрелов. Мы вынуждены были отойти в лес. Когда зашли в лес, то обнаружили, что в группе пропал радист с рацией. Кто-то доложил, что он утонул в речке. С этого момента группа осталась без связи.
Решено было сделать короткий привал. Начальник Особого отдела армии капитан ГБ Камбург пригласил полковника Ушакова отойти в сторону, потом слышим слова: вот тебе за потерю связи… и прозвучал выстрел Камбурга. Действия начальника Особого Отдела командарм не одобрил, но было уже поздно…
Текст №4
В письме от 1.10.73 г. Ахромкин А.П. пишет Краснову, что встретили они в лесу начальника ревтрибунала и прокурора 33 армии. Оба были одеты в кожаные пальто.
Они сказали, что искать ген. Ефремова не надо. Это было 15.04.42 г. часов в 5-6 вечера.
Текст №5
По письму и сообщению Снеткова Ильи Александровича можно судить, что он шел не с нашей группой, то-есть не с группой генерала Ефремова, а поэтому я не могу знать, что было в той группе.
Но насчет времени, когда принесли к Слободской церкви убитого командующего, он (Снетков) допускает неточность. Тело М.Г.Ефремова принесли в Слободку не вечером, а около обеда.
Несколько слов о том, как хоронили командующего. Было приказано всем пленным командирам выйти из церкви и построиться в головах у командарма. Прибыл немецкий генерал, который командовал разгромом наших окружённых дивизий. Вместе с группой офицеров он подошел, посмотрел на убитого генерала Ефремова, взглянул на нас и не сказав ни слова они ушли.
При самом захоронении присутствовал один немецкий офицер. На могилу поставили тумбочку и доску с надписью: «Здесь похоронен командующий 33-й армии генерал-лейтенант М.Г.Ефремов. Пал в бою 19 апреля 1942 года».
…Последний самолет к нам прилетел утром 13 апреля, то-есть в последний день перед выходом из окружения. Сбросил нам ручых гранат, но без детонаторов. Понятно, что пользы они нам не дали.
Текст №6
1. О личности Чупшева А.И. я не могу ничего сказать, а личность Никанорова Ивана опишу подробно.
Звание его техник-интендант 2 ранга. Он ниже среднего роста, рыжий, особых примет не имел, тихий, скромный.
В окружении в д.Желтовке и Дрожжино нас - офицеров связи было 5 человек: Бунин (возможно Букин), Никаноров, Костя (фамилию не помню), Вася Сильченко (белорус) и я.
Никанорова Ивана отчества я не знаю, т.к. у нас было принято в обращении по имени, только Бунина звали по фамилии. Год рождения Никанорова был примерно 1917-18 г., а места рождения не знаю.
Но он был из той дивизии, которая оторвалась и ушла к генералу Белову, т.е. к Дорогобужу.
Как так не удалось вам разыскать Бунина? Он родился, вернее работал до войны в Москве. Работал в Москино. После войны он с группой студентов приезжал в Желтовку.
Встреча в лесу после отрыва от группы Ефремова… Я не могу знать фамилии тех двоих, но знал и видел их еще в д.Желтовка. Говорили, что они из ревтрибунала.
Жорова я видел все три дня, т.е. с 12 по 15 апреля. Он всегда был около командарма. Личность его запоминающаяся.
В штабе армии я находился с конца ноября 1941 г., но работников штаба знал очень немногих непосредственно. Мы подчинялись оперативному отделу, начальником которого был полковник Киносян, помощником его был полковник Алифер (правильно Олехвер). Он был в окружении. Я его один раз видел издалека в плену, в офицерском лагере «Кольвария».
Текст №1
В состав 113 сд я прибыл в составе ОБС, который был до октябрьского вяземского прорыва немцев в 1941 году 644 ОЛБС, обслуживал штаб фронта.
113 сд была правофланговой дивизией 43 армии. Формировалась дивизия в Москве и обороняла г.Боровск. При отходе дивизий к реке Нара нашу 113 сд передали в состав 33-й армии (в октябре 1941 года), где находились до конца декабря в обороне по реке Наре на левом фланге 33-й армии.
Командиром 113 сд был полковник Миронов, начальник штаба - майор, позднее подполковник Сташевский.
В 113 сд я был начальником узла связи. В начале же ноября месяца 1941 года меня откомандировали в штаб 33 армии офицером связи, где находился до 15 апреля 1942 года.
С 4.02.1942 года по 1-3 апреля 1942 года штаб 33-й армии находился в деревне Желтовка, в доме председателя колхоза, а 3 апреля мы переехали в Дрожжино в дом против старой кирпичной церкви.
Числа 10 апреля на деревню Дрожжино немцы бросили более 10 танков. Весь состав штаба армии под обстрелом перешел через речку и углубился в лес в направлении деревень Шпырево, Науменки, Семешково.
Части 113 сд были отрезаны от штаба армии. Дивизия находилась в Стуколово и в лесу около деревни в землянках*.
С 12 на 13 апреля 1942 года командующим армией было принято решение выходить тремя группами на прорыв через занятую вражескую территорию к основной линии фронта.
В центральной группе находились командарм Ефремов, командующий артиллерией армии Офросимов, профессор Жоров, пом. прокурора армии Зельфа, председатель рев. трибунала армии, начальник связи армии Ушаков, начальник особого отдела Камбург, начальник политотдела Владимиров и другие работники штаба армии.
Задача разведчикам была поставлена так, чтоб в Шпыревском лесу снять посты охранения немцев и без боя пройти до своих. Расстояние это 18 км через деревню Ключики на деревню Жары.
Но незамеченными (без яростного боя) пройти эту позицию немцев в Шпыревском лесу не удалось.
Позиция немцев здесь в лесу проходила по противоположному просеку**, где у немцев было построено много ДЗОТов. Вынуждены были около 700 раненых оставить в Шпыревском лесу и с боем прорываться через эту просеку. Перед штурмом просеки командующий армии дал команду: «Вперед!» и личным примером увлек за собой всю группу.
Прорвались, от просеки отошли километра на 2-3. Стало светать. Немцы прекратили преследование.
На одной из лесных полян был построен весь состав прорвавшейся группы. Перед строем выступил генерал-майор Офросимов, который сказал: «Немцы в листовках пишут, что наш командующий нас бросил, улетел на самолете, но вы видите, что командарм с нами…» и дальше поставил всем задачу.
В группе находилось около 700 человек, из них около 300 человек было бойцов-автоматчиков. Много было командного состава, вооруженных только личным оружием, то-есть пистолетами и трофейными парабеллумами.
Группа шла по намеченному маршруту.
При подходе к дер. Ключик, деревушка в лесу домов 5-6, решили уничтожить этот гарнизон, но деревушку взять не могли, так как она была сильно укреплена. Было у немцев много минометов и противотанковых пушек. Понесли мы большие потери. Отступили.
Необходимым считаю сообщить такой случай: перед деревней Ключик нас вновь стала преследовать большая группа немецких автоматчиков, когда все перешли через большую (длинную) поляну в лесу, все залегли и повели ураганный огонь. Здесь командующий дал команду зарываться в снег и сказал еще: «головы ниже, а то пули - они дуры, могут и задеть», а сам на колени встал за небольшим деревом.
Когда стали отходить от деревни Ключик к деревне Жары, до линии фронта оставалось около 4 километров. Был ясно слышен бой, который вели наши дивизии, находящиеся на реке Угра.
При подходе к большой дороге, идущей из села Слободка, нас встретили три танка противника. Группа была вынуждена обратно вернуться в лес через речку Ключики.
Когда подошли к речке (это было уже около 10 часов утра), вода поднялась и мы переходили речку вброд. Мы предложили командарму перенести его на другой берег, но он отказался и вместе с нами переходил по грудь в ледяной воде под обстрелом из танков, находившихся на берегу.
В этот период погибли радисты вместе с рацией. Штаб армии (группа командарма) остался без связи.
Почти целый день группа ходила по лесу, чтобы затерять свои следы и оторваться от немцев, что удалось сделать только к вечеру. Была команда сделать привал для отдыха.
Командование армии приняло решение изменить маршрут и выходить в расположение 43 армии. Проводником был местный председатель колхоза, хорошо знавший местность.
В группе осталось 300 человек, из них 200 автоматчиков.
Я получил лично от командарма задание: с началом движения проверить, все ли пойдут с группой. Пошли в один след все до единого человека, о чем, когда догнал я командарма и доложил ему.
Вечером, когда стали на отдых, профессор Жоров дал командарму фляжку со спиртом, чтобы он выпил. Михаил Григорьевич сделал несколько глотков (выпил очень мало), ему подали два сухаря и кусок вяленой колбасы. Он один сухарь отдал мне и отломил колбасы, сказав при этом: «Бери и кушай, офицер связи, ты ведь со мной так же не ел целый день». У меня действительно, вторые сутки как кончились продукты и я ничего не кушал.
Текст в другом варианте воспоминаний: «После вечернего привала группа пошла в юго-восточном направлении».
Ночью по одному переходили большую дорогу (текст в другом варианте: "видимо дорогу Кобелево - Климов Завод"), по которой патрулировали танки и бронетранспортеры. Проходили мимо артпозиций, была слышна немецкая речь, но шли очень тихо и прошли благополучно (текст в предыдущем варианте: "двигались прямиком по лесу 1,5 - 2 км, потом вышли на тропку").
Группа вышла на опушку леса. Нижний склон овражка уже был без снега. Разрешили сделать привал. Категорически было запрещено разговаривать и особенно курить. Командарм, накрывшись плащ-палаткой, при свете карманного фонарика стал, ориентируясь по карте, искать наше местонахождение.
Не прошло и пяти минут (текст в другом варианте: "прошло менее 10 минут") как по отдыхающей группе ударили из пулемета (текст в другом варианте: "Вдруг с расстояния 50 метров по группе ударил немецкий пулемет"). Оказалось, что рядом было пулеметное гнездо. С криком «Ура!» и с мощным автоматным огнем наши бойцы бросились вперед, но попали под перекрестный огонь пулеметов, находившихся в ДЗОТах, и, вероятно, пройти никому не удалось.
Группа старшего комсостава была вынуждена спуститься в овражек - решила пройти несколько левее, но в это время стало уже светать, группа была обнаружена противником и нас стали преследовать (текст в другом варианте: "До реки Угры, где проходила линия обороны, оставалось немного более одного километра"). Но в это время стало уже светать, группа была обнаружена и нас стали преследовать. Группа стала отходить в глубь леса.
В лесу стоял 2-х этажный деревянный рубленый дом. Стало видно как из него выбегало все больше и больше немцев (текст в другом варианте: "Вдали виднелась казарма, было видно, как из нее выбегало все больше и больше немцев. Примерно в 300-х метрах от казармы в западном направлении с севера на юг проходила облысевшая вырубка густого сосняка возраста около 15 лет, по краю которой наша группа (35-40 человек) и прорывалась. Многие были ранены").
Нас оставалось всего 35-40 человек, частью уже раненых. Кончились патроны. Группа отошла к молоднякам густого сосняка и вела огонь.
Я находился рядом с командующим, когда к нам подошел адъютант командующего майор Водолазов и предложил мне, еще одному офицеру связи - Никанорову Ивану и личному врачу командующего Ивану Ивановичу проминать (дорогу) тропку в лес по чаще для отхода группы (текст в другом варианте: "Командующий стрелял за сосенкой, присев на колено, а рядом с ним вел огонь из маузера начальник особого отдела, которому я отдал последнюю коробку патрон от имевшегося у меня парабеллума").
Когда мы втроем прошли метров 200 - 250, между нами и основной группой появились немецкие автоматчики (текст в другом варианте: Иван Иванович был ранен и приказал нам с Ванюшкой Никаноровым отходить. Под автоматным огнем мы пересекли небольшую поляну и залегли за кусты. Немцы побоялись выходить на открытое место и не стали нас больше преследовать, а пошли в тыл оставшимся товарищам. Это были последние минуты, когда я видел живым и здоровым своего командарма").
Мне кажется, что Михаил Григорьевич погиб именно в то самое утро, то-есть 15 апреля.
Подтверждается это тем, что минут через 40 или час стрельба уже прекратилась, а часов в 5-6, то-есть через 1,5 - 2 часа после нашего отхода мы встретили председателя военного трибунала и прокурора армии (фамилий их не помню, но были они оба одеты в хромовые пальто). Когда и спросил их: «Где нам найти командующего?» они ответили: «Искать его нет необходимости» и посоветовали мне собирать разрозненных бойцов и пробиваться на запад, к Дорогобужу, где находится конный корпус генерала Белова.
Потом постепенно бой стал затихать. Когда мы с Никаноровым стали пробиваться по лесу к группе, нас встретил председатель ревтрибунала и пом. прокурора армии. Они посоветовали собирать разрозненных бойцов и выводить их на Запад, под Дорогобуж, где находилась конная группа генерала Белова.
Нас собралась группа из 4-х человек. Мы вновь сделали попытку перейти реку Угру, чтобы пробиться к своим, но перейти ее было невозможно, т.к. Угра сильно разлилась.
Тогда мы решили продвигаться группой к г.Юхнов, чтобы выйти из подковы р.Угра.
Утром недалеко от того места, где сейчас стоит обелиск погибшему командарму М.Г.Ефремову (близ деревни Горнево) мы зашли в расположение артиллерийской части противника. У нас ни у кого уже не было патрон. Нас окружило более сотни немцев и мы оказались в плену.
К обеду нас привели в церковь села Слободка, а к вечеру туда же принесли и тело командарма.
Текст №2
Он был захоронен с западной*** стороны церкви.
Убитых и раненых оставалось на пути много.
Вспоминаются более близкие товарищи:
Ст. лейтенант Зигун Иван, зам. начальника шифровального отдела штаба армии, застрелился в 300 метрах от деревни Ключик в западном направлении
После потери радиостанции, вечером на привале начальник Особого Отдела армии Камбург застрелил начальника связи армии полковника Ушакова. Действия начальника Особого Отдела командарм не одобрил, но было уже поздно.
Для меня неизвестна судьба командира 113 сд полковника Миронова и начальника штаба 113 сд подполковника Сташевского. Одни говорили, что они оба убиты при выходе из землянки около деревни Стуколово, другие говорили, что Миронов командовал южной группой.
В плену я видел полковника Дубинчика, начальника отдела кадров 113 сд и полковника Капустьяна - начальника оперотдела штаба армии.
В деревне Желтовка, где стоял штаб армии, в 1968 году была жива еще Ефросинья Емельяновна с сыном Мишей, которая рассказывала, что ей присылали письма еще два офицера связи. Ведь мы все 6 человек жили у нее.
Букин приезжал с группой учеников из Москвы.
Разъяснения по описанию:
- По вопросу гибели командарма, я считаю, что он погиб в то самое утро, т.е. 15 апреля 1942 года, когда я с ним расстался, т.е. когда мы трое отошли, чтобы протаптывать дорогу для отхода всей группы. Подтверждается это тем, что через минут 40 или час стрельба прекратилась и часов в 5-6, т.е. через 1,5-2 часа мы с Никаноровым встретили председателя ревтребунала и зам. прокурора армии. Оба были одеты в хромовые пальто. Когда я спросил их «Где нам искать командующего?», то они ответили «искать его нет необходимости» и посоветовали мне собрать разрозненных бойцов и пробиваться на запад, где находился кавкорпус генерала Белова…
- К деревне Ключик наша группа подходила с юго-запада. От леса через дер. Ключик по лугам была изгородь, из которой сделана была переправа, по которой вся группа перешла через речку. Была команда взять Ключик, но взять не смогли, потому что немцы повели сильный пулеметный огонь, несколько выстрелов дали из минометов и орудий.
- Группа западнее Ключик направилась на северо-восток на дер. Жары, где был уже слышен бой наших дивизий 33 армии, которые должны были оказать нам помощь в выходе.
Когда мы прошли 600-700 метров, то вышли в поле и пройдя по нему метров 200-300 увидели на дороге 3 танка, которые стали преследовать группу. Мы стали срочно отходить обратно к реке, но уже восточнее деревни Ключик.
Танки вели огонь с бугра и когда группа переходила речку, то многие погибли, а так же остались трупы на поляне от речки до леса. Кажется тогда погибли 20-25 человек.
Когда зашли в лес, то обнаружили, что в группе пропал радист с рацией. С этого момента группа осталась без связи…
- Последний раз я видел генерал-майора Офросимова 14 апреля вечером, уже после отхода от деревни Ключик. Был ли он с нами утром 15 апреля - сказать не могу. Вели бой. Я был с командующим. Рядом были майор Водолазов и начальник Особого Отдела…
- После вечернего привала наша группа пошла на прорыв в юго-восточном направлении, переходили большак очень осторожно. По дороге**** патрулировали танки и бронетранспортеры. Категорически было запрещено разговаривать и курить. От дороги шли все прямиком по лесу 1,5 - 2 км, потом вышли на тропку. При движении по тропе с левой стороны была уже слышна немецках речь, но все обошлось благополучно.
Когда группа вышла из леса, был небольшой овраг. Командующий разрешил сделать привал, а сам стал ориентироваться по карте. На опушке леса снега уже не было, тогда как в лесу его было более чем пол-метра толщиной. Вся группа села отдыхать, кто-то даже прилег, а командующий, закрывшись плащпалаткой, стал рассматривать карту, освещая ее карманным фонариком.
Прошло менее 10 минут отдыха, когда по группе был дан огонь из пулемета с расстояния не более 50 метров. Крики раненых и мощное «Ура!», а при этом сплошной огонь группы нарушил утреннюю тишину. На северо-востоке был чуть-чуть заметен рассвет.
Большая часть группы перескочила через овраг и пошла на прорыв. До реки, где проходила линия обороны, было немного более 1 км***** С нашей стороны повели огонь, но боясь поразить нас, стреляли выше, по лесу.
Группа человек около 35 осталась в овраге, пытаясь обойти огневую точку противника, но куда бы не пошли - всюду был огонь. Было принято решение командующим отходить обратно в лес на запад. Стало уже светло, когда мы отходили, то был виден тот самый дом, о котором я уже писал.
Определить, 2-х или одноэтажное здание это было, я не смог. Было видно через лес, но мне кажется, что дом был высоким.
Когда мы проходили по крупному сосновому лесу, то видно было, как из этого здания бежали к нам немецкие солдаты.
Примерно метрах в 300 от этого здания в западном направлении с севера на юг проходила облесившаяся вырубка, густым сосняком возраста 15 лет, по краю которой оставшаяся группа наша приняла бой. Около командующего нас было: адъютант командарма майор Водолазов, врач Иван Иванович, начальник Особого Отдела Камбург, я и Никаноров Иван - офицер связи 338 сд. Когда нам майор Водолазов приказал протаптывать дорогу, тогда мы трое от них и отошли и видимо там, у них, командующий за сосенкой присел на колено, а рядом с ним вел огонь из маузера начальник Особого Отдела, которому я отдал последнюю коробку патрон от имевшегося у меня пистолета.
Когда мы отошли метров на 150-170, по нам с юга ударили из автоматов. Иван Иванович был ранен и приказал нам с Ванюшкой Никаноровым отходить.
Метров через 20-25 оказалась поляна, которую мы успели перебежать и залечь в кусты. По нам было дано несколько очередей, но немцы побоялись выходить на открытое место и нас не стали больше преследовать, а пошли обходить с тыла оставшихся товарщией.
Это были последние минуты, когда я видел живым своего командарма…
- Смерть полковника Ушакова произошла на моих глазах вечером 14 апреля, перед тем, как идти на последний прорыв к своим. Что его застрелил начальник Особого Отдела армии Камбург - да, это верно. Но дело было так: когда стало темнеть, группа оторвалась от преследования немцев и решила сделать привал - все очень устали.
Камбург пригласил Ушакова отойти в сторону, потом слышим слова «Вот тебе за потерю радиосвязи…» и прозвучал выстрел. Командующий этим был недоволен. Я не могу судить, прав был или не прав Камбург и достоин ли был такой расправы Ушаков, но как и при каких обстоятельствах был убит Ушаков, я могу всегда подтвердить…
Офицер связи 113 сд со штабом 33 армии техник-интендант 2 ранга Ахромкин Алексей Петрович.
14.01.1975 года
Примечания Митягина:
* Автор имеет ввиду под словом дивизия - штаб дивизии.
** Автор ошибается, это была дорога, идущая от деревни Беляево в деревню Буслава.
*** В с.Слободка погибший командарм 33 армии был захоронен 19 апреля 1942 года у юго-восточной части церкви.
**** Очевидно, дорога Горнево - Кобелево.
***** Имеется ввиду р.Собжа, они думали, что здесь части 43 армии и поэтому стремились к реке Собжа.
Текст №3
Из письма Краснова Хоняку:
…Позднее, уже в Москве, мне довеловь прочитать статью Исаака Соломоновича в подлиннике. За исключением более грубого литературного изложения материала, в статье имелись очень занятные, а точнее - даже ошеломляющие строки, которые не были опубликованы Военно-историческим журналом и касались предательства начальника связи 33 армии полковника Ушакова и партизан-проводников. Я мог бы принять эти строки за чистую монету, если бы не одна мелочь: в то время у нас лежало письмо бывшего офицера связи штаба 33 армии Ахромкина, который совсем по другому рассказывал о трагической судьбе полковника Ушакова.
Чтобы не быть голословным, привожу строки письма Анатолия Петровича, касающиеся тех событий:
«…К деревне Ключик группа подходила с северо-запада. От леса через Ключик, по лугам, была изгородь, из которой нами была сделана переправа, по которой группа попыталась пройти через разлившуюся местную речушку. Со стороны Новой Михайловки немцы повели сильный огонь из пулемётов и танков, сделали несколько миномётных выстрелов. Мы вынуждены были отойти в лес. Когда зашли в лес, то обнаружили, что в группе пропал радист с рацией. Кто-то доложил, что он утонул в речке. С этого момента группа осталась без связи.
Решено было сделать короткий привал. Начальник Особого отдела армии капитан ГБ Камбург пригласил полковника Ушакова отойти в сторону, потом слышим слова: вот тебе за потерю связи… и прозвучал выстрел Камбурга. Действия начальника Особого Отдела командарм не одобрил, но было уже поздно…
Текст №4
В письме от 1.10.73 г. Ахромкин А.П. пишет Краснову, что встретили они в лесу начальника ревтрибунала и прокурора 33 армии. Оба были одеты в кожаные пальто.
Они сказали, что искать ген. Ефремова не надо. Это было 15.04.42 г. часов в 5-6 вечера.
Текст №5
По письму и сообщению Снеткова Ильи Александровича можно судить, что он шел не с нашей группой, то-есть не с группой генерала Ефремова, а поэтому я не могу знать, что было в той группе.
Но насчет времени, когда принесли к Слободской церкви убитого командующего, он (Снетков) допускает неточность. Тело М.Г.Ефремова принесли в Слободку не вечером, а около обеда.
Несколько слов о том, как хоронили командующего. Было приказано всем пленным командирам выйти из церкви и построиться в головах у командарма. Прибыл немецкий генерал, который командовал разгромом наших окружённых дивизий. Вместе с группой офицеров он подошел, посмотрел на убитого генерала Ефремова, взглянул на нас и не сказав ни слова они ушли.
При самом захоронении присутствовал один немецкий офицер. На могилу поставили тумбочку и доску с надписью: «Здесь похоронен командующий 33-й армии генерал-лейтенант М.Г.Ефремов. Пал в бою 19 апреля 1942 года».
…Последний самолет к нам прилетел утром 13 апреля, то-есть в последний день перед выходом из окружения. Сбросил нам ручых гранат, но без детонаторов. Понятно, что пользы они нам не дали.
Текст №6
1. О личности Чупшева А.И. я не могу ничего сказать, а личность Никанорова Ивана опишу подробно.
Звание его техник-интендант 2 ранга. Он ниже среднего роста, рыжий, особых примет не имел, тихий, скромный.
В окружении в д.Желтовке и Дрожжино нас - офицеров связи было 5 человек: Бунин (возможно Букин), Никаноров, Костя (фамилию не помню), Вася Сильченко (белорус) и я.
Никанорова Ивана отчества я не знаю, т.к. у нас было принято в обращении по имени, только Бунина звали по фамилии. Год рождения Никанорова был примерно 1917-18 г., а места рождения не знаю.
Но он был из той дивизии, которая оторвалась и ушла к генералу Белову, т.е. к Дорогобужу.
Как так не удалось вам разыскать Бунина? Он родился, вернее работал до войны в Москве. Работал в Москино. После войны он с группой студентов приезжал в Желтовку.
Встреча в лесу после отрыва от группы Ефремова… Я не могу знать фамилии тех двоих, но знал и видел их еще в д.Желтовка. Говорили, что они из ревтрибунала.
Жорова я видел все три дня, т.е. с 12 по 15 апреля. Он всегда был около командарма. Личность его запоминающаяся.
В штабе армии я находился с конца ноября 1941 г., но работников штаба знал очень немногих непосредственно. Мы подчинялись оперативному отделу, начальником которого был полковник Киносян, помощником его был полковник Алифер (правильно Олехвер). Он был в окружении. Я его один раз видел издалека в плену, в офицерском лагере «Кольвария».