YOUR WEBSITES NAME
Дневники и воспоминания (РККА)
Воспоминания
Максютова Ивана Павловича
Военный трибунал 338 сд
Максютова Ивана Павловича
Военный трибунал 338 сд
Текст №1
По сведениям от Максютова Ивана Павловича, бывший начальник АХО штаба 338 сд техник-интендант 2 ранга Воронцов Б.И. попал в апреле 1942 г. в плен.
Однако в концлагере в Вязьме Воронцов находился в группе перебежчиков к немцам и получал различные привилегии от фашистов. Воронцов числился даже юристконсультантом г.Вязьмы при немцах.
Приходил в барак к пленным командирам из штаба 338 сд, но с последним никто не вел разговоров, кроме Салтыкова Николая Федоровича. Воронцова просто боялись многие командиры, что он «Выдаст их настоящие должности и звания».
В плену тогда находились:
начальник особого отдела 338 сд
начальник Военного трибунала 338 сд и почти весь командный состав Военного трибунала, включая и техника-интенданта 2 ранга Максютова И.П.
командиры загрядотряда 338 сд
командиры из военной прокуратуры 338 сд
Таких людей немцы расстреливали немедленно.
Воронцов Бронислав Иванович всех этих командиров знал в лицо по совместной службе. Он никого не выдал.
О том, что Воронцов перебежчик - лишь предположения Максютова.
Текст №2
В дер. Цынеево штаб 338 сд в основном размещался на западной окраине.
Там же был большой сарай. В том сарае была глубокая яма. В этой яме закапывали убитых (расстрелянных) по приговору военного трибунала 338 сд.
Была расстреляна одна женщина, виновная в пособничестве немцам.
Документы военного трибунала были частично переправлены на Большу землю, частично уничтоены (сожжены) в селе Александровка.
В с. Александровка у председателя сельсовета в доме были оставлены сейф и пишущая машинка военного трибунала 338 сд. Сейф оставили пустым. Председатель сельсовета не пошел с воинами в Шпыревский лес для последующего прорыва из окружения.
Часть населения относилась к ефремовцам враждебно, настороженно.
Бывший начальник АХО техник-интендант 2 ранга Воронцов Бронислав Иванович был перебежчиком. В период нахождения некоторых командиров штаба 338 сд в плену, в Вязьме, он приходил к ним. Вел он разговоры с Н.Ф.Салтыковым. Максютов отворачивался словно не замечал Воронцова. Немцы давали Воронцову спецпаёк. Он у них в Вязьме занимал должность юристконсульта.
Из д. Цынеево в с. Александровку уходили: Военный трибунал, Военная прокуратура и Особый отдел в конце марта 1942 г., а не в апреле, как было сказано раньше им же.
Максютов на некоторых фотографиях не опознал полковника Кучинева.
Показывал я Максютову фотографию ст. лейтенанта Мишина, пом. начальника связи 338 сд, он его не знал.
По рассказу ездового полковника Кучинева рядового Анохина Ф.И. (татарина), после неудачи прорыва (в группе Ефремова) через дорогу Беляево - Буслава, полковник Кучинев собрал свою группу и прорвался в другом месте через некоторое время спустя. Однако группа Кучинева блуждала в лесах южнее дороги Беляево - Буслава. Искали партизан, но безуспешно.
Ездовой Кучинева Анохин Федор Иванович здесь был в стычке с немцами ранен и перевязывая себя отстал от группы. Затем, вскоре он был взят немцами в плен в тех местах.
Рассказал Максютов о предательстве одного 12-ти летнего паренька из соседней деревни, из-за которого погиб (был уничтожен артогнем) один из дивизионов 910 ап 338 сд.
Максютов сказал, что комиссар Зань был из Карелии.
В плену Максютов видел начальника Особого отдела 338 сд.
Текст №3
Я - офицер, работал секретарем военного трибунала 338 сд с 6.09.1941 года по 26.04.1942 года, то-есть до того дня, когда окончилась (моя) попытка выйти из окружения.
Я находился в Шпыревском лесу, где были повозки с ранеными. В этих условиях, в палатке мне было вскрыто нагноение левой ноги, в пятке, удалено нагноение и была в рану набита марля.
Мне приказано было оставаться в лесу с ранеными воинами до того момента, как будет сообщено об их эвакуации, то-есть когда будет пробито кольцо окружения. Это было с 13 на 14 апреля 42 года.
Сами бои в районе Жолобово - Шпырево я не видел, но по рассказам прибывавших частично (к нам) раненых знал, что этот бой (справка Митягина: как представляется, тот бой, о котором вспоминает здесь тов. Максютов, был не в районе Жолобово - Шпырево, а в районе Беляево - Буслава) был жестоким. Немцы сосредоточили большие силы: артиллерию, танки, миномёты, были (здесь) и отборные части СС.
Утром, часов в 9:00 14.04.42 года лес, где находились раненые, немцы начали обстреливать из минометов, артиллерии и уже, при выходе из него, били танки из своих орудий.
В такой обстановке все, кто мог как-то идти, оставили лес и двигались левее, в более безопасное место.
Гибли раненые, тяжелораненые на повозках.
В таких обстоятельствах днём мы продвигались. Вначале нас было четверо, а после, к вечеру примкнули другие и мы вышли в другой лесной массив. Уставшие, мы отдохнули в нём.
В конечном итоге мы подошли к реке Угра, по которой шел редкий лёд и был сильный разлив. От нас, из леса был виден другой берег, где нам житель, случайно оказавшийся в лесу, сообщил, что с того берега нам пробраться (к своим) можно, всего (надо) пройти только 3 километра, а лесом это (сделать) вполне возможно.
Но из леса мы не смогли перебраться на другой берег реки, так как нас обнаружили немцы, когда мы искали средства переправы, но не нашли.
Из (всей нашей) группы раненых я был один офицер. И нас пленили. Бойцов оставили в Темкино, а меня со станции Темкино в числе ещё трёх офицеров отправили в Вязьму.
Само место ефремовской группы я не видел, слышал рассказ от одного солдата шедшего со мной. Он был ранен в правую руку и в шею.
Я получил осколочное ранение левой руки во время обстрела шпыревского леса. Рука была обработана врачем, сделано было два шва и рана забинтована.
По сведениям от Максютова Ивана Павловича, бывший начальник АХО штаба 338 сд техник-интендант 2 ранга Воронцов Б.И. попал в апреле 1942 г. в плен.
Однако в концлагере в Вязьме Воронцов находился в группе перебежчиков к немцам и получал различные привилегии от фашистов. Воронцов числился даже юристконсультантом г.Вязьмы при немцах.
Приходил в барак к пленным командирам из штаба 338 сд, но с последним никто не вел разговоров, кроме Салтыкова Николая Федоровича. Воронцова просто боялись многие командиры, что он «Выдаст их настоящие должности и звания».
В плену тогда находились:
начальник особого отдела 338 сд
начальник Военного трибунала 338 сд и почти весь командный состав Военного трибунала, включая и техника-интенданта 2 ранга Максютова И.П.
командиры загрядотряда 338 сд
командиры из военной прокуратуры 338 сд
Таких людей немцы расстреливали немедленно.
Воронцов Бронислав Иванович всех этих командиров знал в лицо по совместной службе. Он никого не выдал.
О том, что Воронцов перебежчик - лишь предположения Максютова.
Текст №2
В дер. Цынеево штаб 338 сд в основном размещался на западной окраине.
Там же был большой сарай. В том сарае была глубокая яма. В этой яме закапывали убитых (расстрелянных) по приговору военного трибунала 338 сд.
Была расстреляна одна женщина, виновная в пособничестве немцам.
Документы военного трибунала были частично переправлены на Большу землю, частично уничтоены (сожжены) в селе Александровка.
В с. Александровка у председателя сельсовета в доме были оставлены сейф и пишущая машинка военного трибунала 338 сд. Сейф оставили пустым. Председатель сельсовета не пошел с воинами в Шпыревский лес для последующего прорыва из окружения.
Часть населения относилась к ефремовцам враждебно, настороженно.
Бывший начальник АХО техник-интендант 2 ранга Воронцов Бронислав Иванович был перебежчиком. В период нахождения некоторых командиров штаба 338 сд в плену, в Вязьме, он приходил к ним. Вел он разговоры с Н.Ф.Салтыковым. Максютов отворачивался словно не замечал Воронцова. Немцы давали Воронцову спецпаёк. Он у них в Вязьме занимал должность юристконсульта.
Из д. Цынеево в с. Александровку уходили: Военный трибунал, Военная прокуратура и Особый отдел в конце марта 1942 г., а не в апреле, как было сказано раньше им же.
Максютов на некоторых фотографиях не опознал полковника Кучинева.
Показывал я Максютову фотографию ст. лейтенанта Мишина, пом. начальника связи 338 сд, он его не знал.
По рассказу ездового полковника Кучинева рядового Анохина Ф.И. (татарина), после неудачи прорыва (в группе Ефремова) через дорогу Беляево - Буслава, полковник Кучинев собрал свою группу и прорвался в другом месте через некоторое время спустя. Однако группа Кучинева блуждала в лесах южнее дороги Беляево - Буслава. Искали партизан, но безуспешно.
Ездовой Кучинева Анохин Федор Иванович здесь был в стычке с немцами ранен и перевязывая себя отстал от группы. Затем, вскоре он был взят немцами в плен в тех местах.
Рассказал Максютов о предательстве одного 12-ти летнего паренька из соседней деревни, из-за которого погиб (был уничтожен артогнем) один из дивизионов 910 ап 338 сд.
Максютов сказал, что комиссар Зань был из Карелии.
В плену Максютов видел начальника Особого отдела 338 сд.
Текст №3
Я - офицер, работал секретарем военного трибунала 338 сд с 6.09.1941 года по 26.04.1942 года, то-есть до того дня, когда окончилась (моя) попытка выйти из окружения.
Я находился в Шпыревском лесу, где были повозки с ранеными. В этих условиях, в палатке мне было вскрыто нагноение левой ноги, в пятке, удалено нагноение и была в рану набита марля.
Мне приказано было оставаться в лесу с ранеными воинами до того момента, как будет сообщено об их эвакуации, то-есть когда будет пробито кольцо окружения. Это было с 13 на 14 апреля 42 года.
Сами бои в районе Жолобово - Шпырево я не видел, но по рассказам прибывавших частично (к нам) раненых знал, что этот бой (справка Митягина: как представляется, тот бой, о котором вспоминает здесь тов. Максютов, был не в районе Жолобово - Шпырево, а в районе Беляево - Буслава) был жестоким. Немцы сосредоточили большие силы: артиллерию, танки, миномёты, были (здесь) и отборные части СС.
Утром, часов в 9:00 14.04.42 года лес, где находились раненые, немцы начали обстреливать из минометов, артиллерии и уже, при выходе из него, били танки из своих орудий.
В такой обстановке все, кто мог как-то идти, оставили лес и двигались левее, в более безопасное место.
Гибли раненые, тяжелораненые на повозках.
В таких обстоятельствах днём мы продвигались. Вначале нас было четверо, а после, к вечеру примкнули другие и мы вышли в другой лесной массив. Уставшие, мы отдохнули в нём.
В конечном итоге мы подошли к реке Угра, по которой шел редкий лёд и был сильный разлив. От нас, из леса был виден другой берег, где нам житель, случайно оказавшийся в лесу, сообщил, что с того берега нам пробраться (к своим) можно, всего (надо) пройти только 3 километра, а лесом это (сделать) вполне возможно.
Но из леса мы не смогли перебраться на другой берег реки, так как нас обнаружили немцы, когда мы искали средства переправы, но не нашли.
Из (всей нашей) группы раненых я был один офицер. И нас пленили. Бойцов оставили в Темкино, а меня со станции Темкино в числе ещё трёх офицеров отправили в Вязьму.
Само место ефремовской группы я не видел, слышал рассказ от одного солдата шедшего со мной. Он был ранен в правую руку и в шею.
Я получил осколочное ранение левой руки во время обстрела шпыревского леса. Рука была обработана врачем, сделано было два шва и рана забинтована.
