33 армия. Воспоминания

Отец Сафронова Алексея Михайловича

1899 г.р., член ВКП(б) с 1941 г. До войны был заведующим заготлён Знаменского района Смоленской области.
В период немецкой оккупации - секретарь Грёковской подпольной организации.
В партизанском отряде «Смерть фашизму №2» - командир взвода.

Не помню в каком месяце, в Знаменском РК ВКП(б) было совещание по организации партизанского отряда. Был собран весь партийный актив. На активе выступил Петр Карпович Шматков. Речь его шла о том, что противник близко и мы должны создать партизанский отряд, члены которого во время оккупации района должны оставаться на оккупированной территории.

Были намечены командиры взводов, отделений, за которыми были закреплены отдельные партизаны. Были определены места сборов, были назначены и командиры Угранского и Подсосонского пунктов сборов.

Воронцов П.И. был назначен ответственным в Беляевском сельсовете, я - в своём Шумихинском сельсовете, а в Подсосонском Калинин, Сергеев Тихон представлял Угранскую группу.

Мне запомнилось то, что разговор на активе шел главным образом о партизанских группах. Командиром у нас был назначен Холомьев А.Г.
В нашей партийной организации должны были работать Сафронов М.Е., Холомьев А.Г., Лебедев, Марков, Винокуров С.М., Доронин, Христофоров, Колесов Михаил Федорович.

Это была первоначальная подготовка к организации партизанской борьбы с врагом в нашем Знаменском районе. Перед нашими группами стояла задача - делать засады, уничтожать немецкие обозы и так далее. Ставился вопрос и в отношении роста парторганизации за счет окруженцев. Мы продолжали вести такую работу.

На случай прихода немцев нам нужно было перебазироваться в Подсосенки в Губинские леса. Туда должны были явиться Селиверство, Кобласов, Булаткин. Мне было приказано установить радио. Шматков был у нас числа 9-10 октября, может быть и позже.

Когда немцы пришли в район, я еще работал на станции Волоста-Пятница по уничтожению ценностей. Мы там взрывали склады, жгли сено. Туда приезжали ко мне Макеев и Шматков и давали задание.

Шматков в это время был в Тетерино, а я в Карпове у председателя колхоза Иванова. Я был у него там 2 ночи.

В селе Красном был бой и проехать на лошади было невозможно. Я лошадь свою бросил. Шла группа бойцов, человек в 20. На Вязьму невозможно было пройти и я им предложил идти со мной. Они согласились. Они шли в форме и при оружии.

Мы переночевали в Щипунах, а на утро перебрались в брод. Они пошли по направлению Темкино - Износки, а я подался к своему отряду, который должен был находиться между Мощенками и Ступниками. Там есть лесок.

Здесь я встретил Селиверстова и Колбасова, которые везли 2 воза оружия. Это было 10 или 11 числа. Я встретил их на большаке Дорки - Беляево, около реки. Немцев здесь еще не было.
Селиверстов с Колбасовым ехали лощиной и обе их лошади были перегружены. Мы переехали реку. Я предложил им ехать краем леса. Смотрим, около Дорок немцы гонят женщин. Колбасов предложил остановить лошадей, но я воспротивился этому и мы продолжили свой путь. Останавливаться нам было некогда. Когда переехали реку Сигосу, мне было указано идти в Ступники и там указал партизанам идти в Есипово.

В Ступниках был Цыганков у Конова. Я им всё передал. Пришли Лебедев, Цыганков и другие коммунисты. Я с разрешения Селиверстова пошел в Греково. Здесь были Холомьев, Тихонов, Доронин. Я Холомьеву передал распоряжение Селиверстова, но он отказался идти и решил что мы должны остаться здесь все, в т.ч. и я.

Я был назначен командиром взвода. Мы провели совещание, наметили план сбора оружия и вовлечния окруженцев в наш партизанский отряд. Эту работу мы начали числа 15 октября. Отряд наш стал увеличиваться.

Через некоторое время сюда прибыл Шматков. Он шел прямо в Ступники к Холомьеву Ивану Алексеевичу, а мы с Холомьевым Алексеем Григорьевичем были уже там. Это было в 16 часов.
Шматков был обросшим, в крестьянской одежде, в пиджаке и холодных сапогах.
В Ступниках он пришел к Холомьеву И.А., проверил как идут дела на местах.
Был он и у меня в Греково; организовали работу партгруппы, собрали её в деревне Беляево.

В Ступниках он выяснил обстановку, сложившуюся в нашей части района, интересовался всеми коммунистами, кто должен был работать на указанных местах.

Селиверстова с ним свел я.
Тихонов и Доронин находились в Староселье. Шматков и там был, затем пошел в Борисенки, а из Борисенок снова вернулся в Староселье. Мне нужно было проводить его в Замошье, там был Стиша Шестаков. Дома Стиши не оказалось, была лишь его мать. Был там и Сухорученков. Мы ходили к нему в дом и при встрече он нам поведал, что немцы вытащили его из-под пола. Сказал, что спасла его жена, а то расстреляли бы. Шматков ему выговаривал: что же вы за коммунист, что хоронитесь от немцев в подполе?

После всего этого я попросил Сухорученкова отвести тов. Шматкова в Богатыри к Перепелкину, на что этот трус предложил Шматкову в проводники свою жену, а сам идти испугался.
На том мы со Шматковым и порешили: он с женой Сухорученкова пойдет в Богатыри, а мне поручалось установить у себя в Греково рацию и держать связь с Подсосенками, чтобы оттуда получать сводки Совинформбюро.

Рацию мы установили, но неудачно. Больше всего мы получали сведений из Желаньи, привозили телеграммы от Шматкова с указаниями на проведение определенных работ.

Шматков присылал сводки Информбюро и свои указания. Он давал задания об ускорении ряда операций по уничтожению немцев, предлагал нам работать по его конкретным планам.

Однажды в нашу деревню приехал немец. Он забрал группу крестьян человек в 10. Я дал команду обезоружить его. Двое партизан, фамилий которых я сейчас не помню, по они сами были из Свинцово, выскочили из дома и закричали фашисту: руки вверх! Немца застрелили и он был оттащен в лес.

Через 2 недели появились двое немцев брать коров, валенки, лук.
У меня в доме проживал Верещагин Борис. Он был в парашютном десанте, остался в окружении и пробрался сюда из Одессы. Я предложил ему вступить в наш отряд. Он согласился и проживал у меня.
Приезжают в деревню 2 немца. Я дал задание отделению устроить этим немцам засаду в лесу. Был назначен в засаду и Верещагин. Он пошел смотреть, в каком направлении поедут немцы из деревни. Приходит он в хату, а немцы ему говорят: пан, снимай валенки. Он снял и отдал им.
Немцев мы думали убить за деревней, но они решили ехать по другой дороге. Верещагин повернул их лошадь обратно, вытащил наган и убил немца. Другой немец услышал стрельбу и бросился к ним. Верещагин дал по нему очередь из автомата, перебил ему ноги и скрылся за домом. В деревне поднялись крик, шум. Мы забрали немцев, взяли их документы, паспорта, порвали всё это и втоптали в снег.

Получаем приказ выехать из Грекова. Этот приказ получили из партизанского штаба. Там, в штабе нашего отряда, об этом случае уже узнали. Мы были вынуждены выехать в лес между Ступниками и Греково. Живём там.

Однажды видим: двигается немецкий обоз. Оружие у нас было слабое. Нам видно, как продвигаются немцы: идёт русский пленный, за ним идёт немец и движется обоз водвод в 6-7. Все под охраной пулемётов. Приказа действовать против них нам дано не было.
Приезжают они в нашу деревню. Здесь в доме Холомьева жил прокурор Смоленской области. Я звал его в отряд, но он не пошел. Когда пришли немцы, он скрылся в молотильном пункте. Немцы его поймали.
Был в нашей деревне глухой старик Звизжов, его тоже поймали.
Собрали немцы народ. Люди сказали, что партизан у нас нет. Немцы допытывались: где убитые немцы? Жители разводили руками: не знаем, не видели.
Был у нас в Грёково один лесник, немецкий подпевала, ходил он с нашивкой. Мы думали, что он скажет немцам. Обнаруживать себя мы не стали. Немцы забрали в деревне старика, прокурора и Иванченкову Екатерину Егоровну и повезли по направлению к деревни Доброе…

Затем я получил задание перевести Зимонина Ф.Ф. Задание дал мне Холомьев А.Г. Распоряжение о Зимонине я получил примерно в декабре месяце. Связными у нас были Колесов и Винокуров. Связь была почти ежедневная. После распоряжения уйти в лес других указаний больше не было.

Ф.Ф.Зимонин проживал у Мартынова и я получил задание перевести его из Жердевки. Задание я выполнил. Из Жердевки мы ехали мимо Корнюшково и Доброе, там есть глухой лес. Большак переезжали в деревне Доброе.
Привез я его в Греково. Ехал на Ступники. Приехали в Греково часов в 12 ночи. Переночевал он у Холомьева, затем я его повез в деревню Буслава к председателю колхоза Яковлеву Василию Яковлевичу. Возвратился к себе назад.

Через 5 дней получаю записку. Зимонин просит меня немедленно прибыть к нему, пишет, что в Буславе против него создалась группа. Они стали угрожать Яковлеву.
Я приехал к Яковлеву. Мне Зимонин говорит: меня хотят выдать. Создана группа. В эту группу входит бывший немецкий староста (старшина). Мы его расстреляли. Там были деревенские кулаки и от них исходили эти злобные действия. Зимонин вызвал их к себе в моём присутствии и говорит: что вы собираетесь здесь делать? Вы немцам будете помогать или защищать Родину? Затем Филипп Федорович им пригрозил: смотрите, вы поплатитесь своими семьями за любого партизана. Вы должны содействовать борьбе с фашистами, а вы что делаете? Они расплакались.

Зимонин был очень умный человек. Пришлось ему переехать в Пожошку к Шатихину. Оттуда он вновь написал мне записку: приди! Он вёл работу по сбору оружия и патронов, снарядов, мин…

В Беляево двигался карательный отряд фашистов по выявлению партизан. Ими была разбита Жолобовская группа.

Первый бой был в Борисенках ещё до прихода 33 армии. От нашего отряда в этом бою принимал участие Громов. Немцы съехались в Борисенки на мельницу и строили пьянку. Это не осталось без внимания партизан. Немцев забросали гранатами.

После этого был бой при вступлении 33 армии к нам. Этот бой был в конце января 1942 г. Тогда немцев было убито человек 500. 33 армия действовала тогда вместе с партизанами.

После этого немцы зачастили в Греково. Мы выставили засаду. У нас уже было неплохое вооружение. Смотрим, утром, часов в 10 едут немцы. Это ещё в январе месяце. В засаде была группа лейтенанта Емельянова. Убили мы человек 25 немцев, 12 лошадей. Захватили в плен русского переводчика и одного немца. Пленных доставили в штаб отряда.

Парашютисты у нас спускались, по моему, дважды. Первый десант был сброшен очевидно в середине января 1942 г., а второй немного позже, точно не помню, к нам уже пришла Красная Армия.

Штаб наш размещался в деревне Пожошки у Шатихина. В Пожошку мы перебрались с приездом Зимонина в декабре месяце.

Зимонин, Шматков, Селиверстов, как мне позже рассказывал Филипп Федорович, совещались. Район они разбили на кусты. Зимонин - северная часть (восточнее) большака Юхнов - Вязьма, Шматков - Желаньинский куст. Селиверстов - Подсосонский куст.

Очень плохо отзывался Зимонин о председателе Великопольского сельского совета Селезневой. Она его не приняла: нельзя, сказала она, нам вас принимать. Он попросил её подвезти его, но она и в этом ему отказала. Филипп Федорович с горечью говорил мне: она же моя воспитанница, а пришлось обратиться - отвернулась. Рассказывал он и про Головлеву из Лугов. Ему там жить было нельзя, там разыскивал его немецкий карательный отряд и могли выдать.

Договоренность у этих наших трех секретарей РК ВКП(б) была заранее: кто где должен действовать и Зимонин с полным правом занялся этой работой. Зимонин укреплял наш партизанский отряд. Он дал задание немедленно выявить всех оставшихся солдат-окруженцев, разыскать для них оружие и создать партизанский отряд. Так и было сделано. Мы по всем деревням дали окруженцам указание немедленно явиться в штаб партизанского отряда. Это было в декабре 1941 г. Все прибыли в штаб для оформления в партизанский отряд. Мы с Воронцовым разыскали оружие. Регистрация проходила по списку.

Окруженцы были разные. Некоторые из них сами искали нас, например, Шахов Николай, Громов. Громов разузнавал, где действуют группы партизанского отряда, чтобы влиться, вступить в партизаны. Связным был Воронцов П.И.

Были и такие окруженцы, которые решили отсидеться. Мы дали указания через связных всем окруженцам, чтобы они явились в штаб. Зимонин провел с ними совещание. Впоследствии, когда собрали мы большое количество партизан, пришли к нам части 33 армии и всех окруженцев-партизан в количестве 1500 человек направили на восток через линию фронта. Был такой промежутов времени, примерно в течение недели, когда можно было свободно пройти на Большую землю, но мы остались.

Мы должны были снабжать 33 армию продуктами питания. Население армии помогало, люди давали хлеб, мясо, капусту, картошку. Зимонин нас собирал и давал указания что, где и кто должен делать. Мы проводили все массово - разъяснительную работу с населением. Мы брали в хозяйствах коров и давали людям квитанции, при этом мы разъясняли людям, что с приходом Красной Армии им будет всё возвращено.
Всё население шло нам навстречу. Грабительства от нас население не видело. Работа проводилась честная и мы много продовольствия передали хозяйственникам изх 33 армии. Мы были назначены агентами по заготовке.

С момента прихода к нам Зимонина у нас в партгруппе было 3-4 собрания по вопросам организации для борьбы с врагом оставшихся окруженцев и усиления борьбы с пронемецкими проявлениями, а так же по докладу тов. Сталина по организации партизанских отрядов. Приводились примеры из доклада тов. Сталина о том, что должны делать партизаны. Тов. Зимонин всегда говорил, что победа будет за нами.

Примерно в январе-феврале 1942 г. жители находились вместе с нами в лесах. Была проведена работа по оказанию помощи населению. Собирали мясо, картошку, кормили детей и так далее.

На первом же собрании, я это хорошо помню, была поставлена нам задача по выявлению окруженцев. Надо было присмотреться, что это за окруженцы. А потом был отдан приказ, что все должны действовать в партизанском отряде. Многие окруженцы сами пришли в отряд и некоторые действовали неплохо.

Второе собрание было по вопросу оказания помощи 33 армии продуктами питания. Повесток дня остальных собраний не помню.

Разбирался вопрос о Карпове. Он был коммунистом и во время прихода немцев в наш район он должен был явиться в партизанский отряд. У них создалась группа в составе: Манника, Чикачева и Кузнецова. Они все остались в Знаменке, не пошли в партизанский отряд, а стали служить немцам: заделались у них директорами МТС и выявили всех коммунистов.
Было дано задание: уничтожить Манника, Чикачева и Кузнецова, а Карпова не трогать. Карпов пришел к нам в партизанский отряд, когда пришла 33 армия. Вопрос о нем обсуждался на нашем партийном собрании и мы решили его расстрелять. Он был расстрелян лично мною. Вопрос о поднятии дисциплины у нас обсуждался не раз.

До появления Зимонина у нас было организационное состояние отряда. Проводилось собрание по сбору оружия. Запасали винтовки, автоматы, патроны, ездили в лес. Запасли мы около 200 винтовок, около 20 ящиков патронов и все это пригодилось. Мы думали, что окруженцы придут к нам в отряд на добровольных началах, но при первой оккупации немцы стали их забирать в лагеря военнопленных. Видим, что дело плохо, надо их мобилизовать в отряд.

О том, что немцев погнали от Москвы, мы узнали от Шматкова. В это время не было никакой регистрации окруженцев по линии немецких властей, а забирать - они их забирали в лагеря.

До прихода к нам 33 армии произошел бой в Липниках. Там действовал партизанский отряд Шматкова. Это по направлению к деревне Желанье.

С приходом к нам частей 33 армии наша линия обороны проходила за Красное 7 км, Греково, Пожошка, Дорки, Александровка, Вяловка, Дрожжино, Федотково.

Были освобождены: Беляевский, Красинский, Дрожжинский, Александровский, Шумихинский сельсоветы. Власть в них представляли мы.

33 армия пришла примерно в конце января месяца.
Картина рисовалась так.
Опустился парашютный десант, появилиась разведка. Приезжает к нам лейтенант и нас информирует, что войска 33 армии находятся от нас в 20 километрах. Мы обрадовались, дали указание о расчистке дорог в указанном разведкой направлении. Расчищать дороги надо было по направлению деревень Буслава, Борисенки, Староселье, Федотково.
Пошли потом они на Беляево, Александровку, Дрожжино. На расчистку дорог было нами поднято всё население.

Через день мы увидели войска 33 армии и были им очень рады. Пришёл генерал Ефремов. Мы с Зимониным были у него в Буславе. При встрече мы Ефремову тогда рассказли, что немцы поспешно делают укрепления у большака Юхнов - Вязьма. Большак минирован. В общем, обо всём его поставили в известность.

После этого весь наш отряд влили в полки 33 армии для совместных действий. Численность отряда оставили человек 25-30, а всего было 50-70 человек.

Воронцов и я были переданы командирами взводов по обеспечению продовольствием 33 армии. Одновременно мы числились при воинской части. Это было до марта 1942 г.

Генерал Ефремов писал телеграмму тов. Сталину, что его армия находится в трудных условиях, просил оказать помощь. Получил ответ - биться до последней капли крови, не сдавать ни одного населенного пункта, помощь будет оказана. Сталин. Генерал Ефремов отдал приказ - биться до последнего солдата. Это было в последних числах марта.

Посылали мы связных в Желанье. Ходил туда Марков - бригадир тракторного отряда (до войны). После этого он к нам не вернулся.

Вопрос стоял - соединиться. Было решено соединиться в феврале месяце. Наши с юга должны были наступать к Замошью, а нам было дано указание наступать с Угры на Знаменку: из деревни Высокое на Щипуны к лесу Замошья, идти в обход и ударить через Липники.

Наступление партизан сорвалось, т.к. начали наступать немцы на расположение частей 33 армии. Наша оборона была в Староселье и в деревнях Шумихинского сельского совета. Немцы были в Шумихино. Они обошли Староселье и стали вести обстрел наших позиций. Бой шел сутки, затем они из Староселья двинулись на Борисенки, Новую Луку.

В Борисенках создали оборону. Когда немцы шли колонной, была подбита часть их танков и больше 500 человек убито. Наступление приостановили.

Вторичное наступление немцы повели на деревню Дорки. Бой шёл три дня. Немцы повели свои танки на Мощенки, пробили дорогу и с танков начали обстреливать Дорки. Бой шёл двое суток. Наши их танки подбили, но немцы ввели в бой новые машины. Затем фашисты повели наступление на Пожошку, Шумихино, Ступники, Греково, Дорки.

Пожошку заняли, идут на Буславу. Наши части продержались там сутки, но пришлось деревню сдать. С Буславы враг ударил на Шумихино, Песково. Нам пришлось отступить в деревню Шпырево. В лесу заняли промежуток между Федотково, Песково, Борисенки, Александровка, Вяловка.

Немец повёл наступление на Александровку, Дрожжино, применил танки и авиацию. Наши перебрались через реку Угру и отступили в Красное. Там укрепили оборону…

В Шпыревском лесу скопилось множество народа. Никто врагу не сдавался. Был Ефремовым отдан приказ сосредоточиться и идти на прорыв. Взять с собой легкую артиллерию. Зимонин пошёл вместе с Ефремовым. Я остался в обозе.

Решение на выход частей 33 армии было согласовано с командованием Западного фронта. Несколько дивизий прошли через засеку немцев у опушки Шпыревского леса.

Я остался в лесу. Зимонин в этом бою был убит. Видеть мне это не пришлось. У Доронина хранились сумка Зимонина и его документы. Две дивизии остались отрезанными в лесу. Все остались в плену.

Была в лес послана немецкая дивизия СС, солдаты которой добивали раненых бойцов, а мирное население они загнали в воду. Расстреливали людей из автоматов. Спастись было невозможно. Я был в гражданской одежде и мне удалось выйти. Невозможно вспоминать, что делали немцы. Это был кошмар.

В лесу лежали убитые немцы. Наших пленных фашисты заставляли тащить их на плечах, а им самим, ослабевшим от голодухи, трудно было идти, а тут надо было тащить мёртвых немцев на кладбище.

Я потом 2 года воевал на фронте, но труднее этих дней не встречал. Если бы был там писатель, он возможно и описал бы этот ад: люди кричат, стонут. Обстрел из миномётов немцы вели целые сутки.

Гражданское население из Шпыревского леса было отправлено в лагеря. Со мной был сын Шатихина и мы с ним вместе попали в Жолобово. Поселили нас в хату.
Я смотрю - идут мои дети. Я взял их, сумку повесил и иду на выход.
Пришел в Пожошку, нас закрывают в сарай и держат голодных сутки, двое, трое. Потом выпустили. Мы были страшно голодны и пошли искать кто где что достанет. Так недели 2 продержались в Пожошке. Бежать оттуда некуда.
Из Пожошки нас пригнали в Греково и заперли в амбар. Комендант ходит и всё на меня посматривает, ещё раз прошел мимо и отдал распоряжение - выселить всех во двор. Поместили нас во дворе на навоз. Мы подостлали соломы и лежим там, посматриваем, что будет дальше.

Население стало проситься на Ступники. Оттуда недалеко был хутор «Красня гора», где стояли непокрытые амбары. Мы кое-как покрыли амбары и переселились туда. Немцы начали нас обстреливать. Так прошли сутки. Видим идут немцы. Подходят, идут прямо ко мне: ти партизан? Немецкий зольдат капут? Я им говорю: нет, нет! Я нихт партизан. Я житель этой деревни.
Пригнали нас, всех жителей, в один дом. Выстраивает всех комендант, спрашивает: почему бежали в лес? Я ему говорю, что был мобилизован на трудовые работы. Я не партизан и народ это подтвердит.

На завтра пришли 4 немца с автоматами. Отправляют нас с Иванченковой Е.Е. в Слободку, приводят в лагерь. Стоит там русский комендант. Немец говорит ему, показывая на меня: партизан, Греково, немецкий солдат капут. Комендант спрашивает меня: из какой деревни? Я отвечаю: из Ступников. За что привели? - спрашивает комендант. Не знаю - говорю. Отправили меня в лагерь, обыскали. Когда я убивал немцев, то взял у них 150 марок. Они на деньги не посмотрели.

В лагере я встретил майора из 33 армии. Были там Холомьев Иван Алексеевич, Воронцов Павел Иванович. Они меня знали, звали пойти в командный состав. Немцы, говорят выделяют для них особое помещение. Я отказался. Им я сказал: я не командный состав. Военное обмундирование я всё снял и был в гражданском. Из лагеря я решил бежать.

Здесь, в лагере, был такой случай: одного политрука обвинили в поджоге склада в Слободке и вывели на расстрел. Он крикнул перед тем, как его застрелили: Да здравствует товарищь Сталин. Победа будет за нами! В него стреляли 5 раз. Не попали.

После этого нас направили копать землянки в деревню Ломенка. Копаем и посматриваем. Здесь стоит какая-то воинская немецкая часть. Копать землянки должны были нас 5 человек. Я решил бежать. Через неделю эту часть переводят, нас они берут с собой. Мы с товарищем бежим.

До марта 1943 г. мы находимся в Подососонках и в лесу рядом с этой деревней. В 1943 г. мы вчетвером перебежали через линию фронта. С нами был один сибиряк, фамилию его не помню. Он был из корпуса генерала Белова.

Так попал я на фронт. Воевал с 1943 по 1945 годы, был в Кенигсберге, Данциге, Гдыне. 4 раза награждён.

О Колбасове я слышал, что он перешёл на сторону немцев. Селиверстов расстрелян немцами. Шматков вылетел на Большую землю на самолёте.

Зимонин Ф.Ф. был патриотически настроен. Это был один из лучших наших людей. Он был большим организатором, умея поговорить с населением. Где он похоронен, я не знаю. Он никогда не падал духом. Ему предлагали вылететь из окружения на самолёте, но он отказался. Он предлагал мне перейти с ним в Глинковский район, говорил, что там ему нужно сделать кое-какие дела. Он там вёл большую работу. Рассказывал, что на большаках там били они немецких мотоциклистов, взрывали железнодорожное полотно. Он говорил, что он награжден орденом Ленина.
Я должен сказать, что таких людей, как Зимонин Ф.Ф. было очень мало. Он умел работать, умел требовать, был умным, талантливым человеком. Он пришёл к нам с обмороженными ногами, один глаз его совсем не видел. Зимонин учил людей на примерах, приводил множество фактов, воспитывал в людях чувство патриотизма. Население к нему относилось хорошо.
Мы были уже на краю гибели, а он собрал всех людей и ставил вопрос о подготовке к весеннему севу. Он говорил, что мы должны готовить семена, машины, чтобы всё было на ходу. Он никогда не думал, что Советский Союз попадёт под немецкое иго. В самый трудный момент, когда мы находились в кольце, он собрал коммунистов и сказал, что положение наше трудное, мы думаем перейти на нелегальное положение.
Зимонин тогда же дал указание капать землянки в Шпыревском лесу около Песково. Когда развернулись бои, положение изменилось. До этого он мечтал уйти в лес на нелегальное положение, на запад уйти было невозможно. Стало невозможно.
На ликвидацию 33 армии были немцами брошены огромные силы. Уйти из этих окружённых фашистами мест стало явно невозможно. Бывало раньше все деревни вокруг были не заняты оккупантами, а тут немцы нагрянули со всех сторон. Ходили слухи, что немец планировал наступление на Москву, но помешала этому 33 армия.

Генерал Ефремов был большого роста, лет 55. Это был стройный, подтянутый и мужественный человек. Он не страдал зазнайством. Ему предлагали остановиться на переформирование, армия его была потрёпана в предыдущих боях, но потом получили указание от товарища Сталина идти к Вязьме. Ему нужно было дать отдых. Напряжённое было положение и было дано задание пройти вглубь обороны противника и прервать подготовку к наступлению на Москву.

Винокуров был стойкий, мужественный человек.

Семкин был в моём взводе. Мы его выгнали. Я отобрал у него винтовку и хотел расстрелять вместе с Карповым. Это было в феврале месяце в деревне Пожошка. Холомьев А.Г. его не особенно знал, они были из разных мест. Семкина выгнали из отряда в феврале за то, что он не выполнял даваемых ему поручений. Он не выставлял охрану, был старостой. Было заметно, что этот человек боялся за свою шкуру. Сёстры его были в последнее время артистками у немцев.

С Винокуровым мы были в наступлении в Пожошке. Немцы хотели нас окружить. Я доложил Зимонину. Он спрашивает: а где дозорные? Даю приказ - немедленно наступать! Был со мной и Винокуров. Он убил немца, пошел в наступление со словами: смерть фашизму. Он был очень стойкий. Был он у нас редактором газеты «Путь колхозника».

Все документы хранились у Доронина. Он от нас ушел с Кириком. У Зимонина было много документов.