YOUR WEBSITES NAME
Дневники и воспоминания (РККА)
Воспоминания
Титкова Владимира Владимировича
1297 сп 160 сд
Титкова Владимира Владимировича
1297 сп 160 сд
Текст №1
Ст. лейтенант Титков В.В. человек удивительной судьбы. Он командовал 6 стрелковой ротой в 1297 сп майора Редькина Петра Моисеевича. Будучи в окружении, получил батальон.
Однажды военная судьба его свела с командующим 33 армии генерал-лейтенантом Ефремовым М.Г., который любил храбрых людей, людей энергичных и инициативных.
Подвиг Титкова нашел отражение в приказе командующего армией: Владимир Владимирович назначается командиром 1114 сп и награждается орденом, который не довелось уже получить.
Выходил Титков из окружения оригинальнейшим методом - на плоту по Угре, на виду у фашистов плыл до плацдарма 43 армии у деревни Новое Устье и вышел победителем из этой неравной схватки с врагом. Вышел…
… Но нам нужно попасть в Новую Луку. Рядом с деревней должна находиться та водяная мельница, на которой доставал для группы ст. лейтенанта Титкова В.В., полковника Зельфы А.А. и 9 бойцов муку мл. лейтенант (фамилию его он не помнит).
Муку мололи наши военнопленные по 1941 году для немцев. У них-то и брал этот мл. лейтенант эту муку и в противогазовой сумке приносил остальным. Ее они варили в каске на маленьком костерике у реки Угры напротив деревни Козлы.
Сам Владимир Владимирович у этой мельницы не был ни разу. Ходил все время один лишь мл. лейтенант, тот неизвестный нам ефремовец.
Но и нам ориентироваться нелегко. В этом районе было 3 мельницы. 2 возле самой деревни Нов. Лука, а третья посредине между деревнями Борисенки и Новая Лука…
Проезжаем немного и вновь останавливаемся в лесу. Рядом река Угра. На той стороне видны несколько домов. Это и есть деревня Козлы. Мы у цели.
Идем по заросшему соснами высокому берегу реки Угры. Берег крутой. Берег не нравится Владимиру Владимировичу. «Не тот был берег» - заявляет он, «тот был пологим». Спускаемся втроем к реке…
Ветеран носится по берегу как олень. Он забыл о недавно перенесенной операции.
Я с Кимославом <Загоруйко> и Сашей-трактористом иду вниз по течению реки Угры, искать более пологие место спуска к воде. Нахожу что-то похожее. Но со мной не согласен Саша: «это была здесь переправа на тот берег. Вот еще обмелеет Угра летом, видны будут бревна настила. Нет, это не то».
В это время слышим возглас ветерана «Идите сюда, идите ко мне! Понимаете меня, понимаете? Я все нашел. Все, все. Мне эта вот сосна подсказала. Она меня позвала как бы к себе, притянула меня. Идите сюда!».
Он показывает и объясняет нам ситуацию: «Вот он, тот склон к реке Угре, та ложбинка. Воды-то было больше, было половодье. Вот здесь, да, да! Именно здесь проходил уровень воды в Угре».
Титков показывает уровень воды реки Угры на 5 метров выше, чем сейчас. «Вода тогда покрывала все то наносное, что мы сейчас видим на этом ее берегу, весь этот древесный хлам. И берег казался положе, чем выглядит сейчас» - говорит ветеран радостно. Это, это место!
«А эта сосна была такой же, но сейчас она чуть помощнее что ли, а может и нет? Но сосна эта. Она меня позвала к себе как бы магнитом» - говорит чуть пришедший в себя Титков.
«Я уж испугался, думал не найду, но нашел. Ах ты спасительница моя» - обращаясь к Угре говорит ветеран.
Он спускается и с ладони пьет воду Угры. Затем поднимается вновь к нам и рассказывает:
«Я вот по этой ложбине, впадинке тогда, в 42-м сошел к Угре, поймал первое из плывших у берега бревен, а он, Фриц, по мне из Козлов с пулемета влепил, но прицел не рассчитал, взял низкий. Промазал. Пули вошли в воду у самых моих ног. Иначе бы мне и остаться здесь навсегда, но Угра-матушка обманула, она спасла мне тогда жизнь, а мы после этого ночью собирали на реке Угре бревна и поднимали их на берег.
Как набрали 12 штук, так сразу и соорудили 2 плота, разделившись на 2 группы. Хотели связывать бревна ивняком, но он не держал. Стали искать чего-либо в лесу. И вот радость! Я нашел склад парашютов северо-восточнее дер. Нов. Луки, на которых сбрасывали …, это мы в шутку в окружении называли брезентовые мешки, в которых наши с самолетов бросали нам оружие, продовольствие, медикаменты.
Мы срезали с частей этих парашютов стропы и ими связали наши бревна в плоты. При этом прокурор армии Зельф Александр Александрович сидел у костра с вот с этим стволом сосны рядом. Там под слоем земли можно наверное и слой золы от костра найти.
Зельф плот вязать нам не помогал и бревна в Угре не ловил.
Я спросил в В.В.Титкова, был ли с ними главный хирург 33 армии полковник Жоров Исаак Соломонович. «Нет» - сказал Владимир Владимирович, «точно помню, что его не было с нами». Я после войны видел Жорова на митингах и говорю прямо: «Не был в нашей группе этот человек, нас офицеров было в группе всего трое: Зельф, мл. лейтенант и я. Остальные - солдаты.
Я спросил у ветерана еще об одном: скажите Владимир Владимирович, а мог кто либо связать плоты нижним бельем и плыть по реке Угре на таком плоту. «Нет» - отвечал ветеран, «разве связанные рубашкой или кальсонами два бревна чтоб держали человека? Нет это невозможно. Это надуманная история».
Более того, продолжал Титков, когда мы поплыли по течению реки Угры, то стропы намокли и бревна немного разошлись. Мы очутились по грудь в воде. Так и плыли. А вы говорите нижнее белье, шутите?
«А вы знаете, что мы не собирались таким образом выходить из окружения, т.е. на плоту. Это сделать нас заставил случай. Мы решили лишь переправиться на ту сторону Угры южнее Козлы. А оттуда через р.Ворю к своим.
Разделились на 2 группы. В одной были: полковник Зельф А.А., я и 4 красноармейца. У одного из них была в гипсе рука, кажется правая. Оружие было у нас такое: 3 винтовки и пистолет с револьвером.
Во 2-й группе были мл. лейтенант и 5 бойцов. Они так же были вооружены. Они прикрывали нашу переправу через реку Угру, а потом должны были плыть вслед за нами.
Плоты были уже связаны и держались на воде. Была ночь.
Я выбрал слегу (шест) длинную и решил, отталкиваясь от дна, гнать плот к тому берегу. Сели, плот ушел под воду, но держит нас хорошо, а вес у нас порядочный: один Зельф весил килограммов 150-200 в мокрой одежде, да и мы все в одежде не были легкими. Я оттолкнулся шестом от берега раз, два, а на третий мой шест дна не достал, я от неожиданности его выронил, потерял равновесие и лишь случайно не свалился с плота в Угру. Вот так мы и поплыли по Угре.
Тех шестерых я больше не видел нигде и никогда. Что с ними стало не знаю.
Здесь уж мы испугались того, что ниже по течению реки Угры между Бабинками и совх. Кобелево организована переправа и нас снимут с плота и расстреляют или возьмут в плен. Но нам выбора не было дано.
Я увидел в воде какой-то большой куст, плывущий рядом. Схватил его и немного замаскировал своих спутников.
Подплываем к Кобелево. Немцы крикнули «Хальт!», выстрелили куда-то пару раз и на этом все обошлось.
У Синяково нас вновь обстреляли, но не попали ни в кого.
Под утро у Костюково и Хохловки видим на высоком берегу выходят из блиндажа 3 немца, кричат «Хальт! Хальт!» (как будто мы можем остановиться), потом берут винтовки и прицеливаются. Три пули уходят в воду с недолетом.
Я говорю своим спутникам «Не вертите головами, пусть думают, что мы мертвецы». Так мы и плывем. Немцы прицеливаются вновь. Пули пролетают у ходят в воду за нашими спинами. Третий залп и пуля попадает раненому бойцу в ногу, в мягкие ткани. Он даже и не почувствовал ее ожога, так застыло тело в воде. Теперь мы у поворота реки. Немцы эти видимо были со сторожевого поста, им мы уже надоели, стрельба по нам тоже. Они утратили к нам интерес: бросили винтовки на землю, закурили и пошли в блиндаж, а нас течение занесло теперь за поворот.
Проплыли еще немного… Рассвело. Вдруг явственно слышим родной русский язык: «Стой, стой! Кто такие?».
Отвечаем, что из 33 армии.
Нам они кричат «Давайте к нам, мы из 43».
Спрашиваем вновь «А вы в окружении или нет?».
Отвечают «Да нет же, не в окружении мы, здесь наш плацдарм, мы его недавно захватили».
Этот момент незабываем. Нас несет Угра, они бегут по ее правому, западному берегу и кричат «Плывите к берегу, к берегу», а мы не можем ничего сделать с нашим плотом. Нас несет по течению. Вдруг вижу с правого берега вниз, в Угру склонилась упавшая большая сосна, упала она комлем в воду. Мы проходим как раз у ветвей ее. Я не раздумывая хватаюсь за ветви и тут же слетаю в воду. Меня с плота как сдуло. Я обхватил комель руками и вишу, но удержусь ли так долго. Шинель и вся одежда на мне намокли. Отцеплюсь и сразу же пойду на дно.
Подбежали по берегу 2 бойца, кричат «Давай, давай, сюда».
«Куда, куда - сюда», отвечаю, «Снимайте обмотки, цепляйте за меня и тащите. Сам я еле держусь!».
Видят они, что дело и вправду серьезное. До меня от берега метров 10. Раскрутили обмотки, связали их и бросают. Но не достать до меня, коротка получилась веревка. Побежали за новыми надвязками. Приносят еще 2 обмотки, надвязали. Снова коротка веревка. Вновь побежали, ну, теперь достанет. Бросают, но неумело. Не долетает до меня конец этой спасительной веревки, а сам держусь из последних сил.
Кричу им «Ребята, зайдите повыше по течению, привяжите к концу веревки палку, тогда она ко мне сами приплывет».
Смотрю, сообразили, сделали как я им советовал. Я подхватил плывшую на меня палку с концом веревки и сунул все за пазуху под руку. Они потащили меня к себе. Я перебираю руками ствол сосны, карабкаюсь к ним. Мало по малу дотащили они меня до кромки берега. Берег крутой, я так закоченел, что не могу влезть на него. Кое как выволокли они меня как неподвижную тушу на берег. Один из солдат взвалил меня на спину и понес вверх, на правый западный берег Угры в расположение их батальона. Берег этот возвышался метров на 6 над водой.
Так я очутился в расположении стрелкового батальона 43 армии, на плацдарме. Это было в районе деревни Большое Устье.
Здесь я неожиданно встретил ст. лейтенанта - москвича, моего знакомого, жившего на одной улице со мной до войны. Он командовал этим батальоном. Меня тут же переодели во все сухое, дали солдатское обмундирование, правда совсем новое.
Я забрал свою сумку с записным блокнотом командира 1114 сп 329 сд.
Так я выбрался из окружения. Остальное расскажу позже…
… Владимир Владимирович доволен, он нашел свою счастливую сосну, от которой начал свою одиссею в тот же день 21 апреля 1942 года.
Текст №2
27.08.1985 г.
Титков В.В. воевал в составе 160 сд до середины февраля 1942 года в должности командира 6 роты 1297 сп (командир полка майор Редькин). Звание имел вероятно лейтенант.
По рассказу самого Титкова В.В. его батальон занимал оборону в середине февраля 1942 года где-то в районе северо-западнее дер. Желтовка.
Случайная встреча Титкова с командующим 33 армии генерал-лейтенантом Ефремовым М.Г. в период после ранения командира 6 роты, личный состав которой расформировали и раздали на пополнение другим подразделениям и прекрасная характеристика, данная ему командиром полка и батальона послужили основанием и причиной перевода Титкова в район дер. Б. Коршуны.
В это время немцы рассекли 329 сд, державшую оборону на левом фланге ударной Западной группировки 33 армии, вклинившейся в немецкую оборону на 80-100 километров к городу Вязьме от ст. Износки. Часть войск 329 сд сместе с командованием соединилась с кав. корпусом ген. Белова, а другая часть этих сил осталась в районе действий группы генерала Ефремова.
Командарм-33 лично подыскивал начальника штаба батальона вот этим воинам из остатков 329 сд. Случай сыграл свою роль. Лейтенант Титков был без подчиненных, но с отличной боевой характеристикой. Генералу Ефремову офицер тоже понравился. Назначение состоялось тут же.
Приступать к своим новым обязанностям офицеру следовало немедленно. Титков поехал к новому месту боевой службы в деревню Б. Коршуны. Прибыв к новому месту службы, лейтенант Титков не нашел уже на месте командира батальона. Вероятно, тот погиб в шедших здесь боях. Пришлось принять этот батальон, в котором не было даже штаба. Большая тяжесть за судьбы людей, за боевую готовность батальона легла на плечи этого человека. Приходилось самому же заниматься и заготовками продовольствия и фуража.
Батальону лейтенанта Титкова для заготовок продовольствия была выделена деревня Станино, расположенная на западном берегу реки Угры, а так же хутор южнее этой деревни ближе к Дмитровке.
Поехал Титков туда на розвальнях. С ним ездовым ехал бывалый парень, бывший шофер командира полка. Через Дмитровку поехали на север. На хуторе перед деревней Станино договорилиьс о поставке картофеля и мяса (говядины), отдали полученные из штаба 33 армии распики, в которых было твердо обещано возместить взятый для питания воинам скот новым после освобождения района от фашистов.
Поехали в деревню Станино с целью достать еще что-либо к скудным возможностям этого хутора. Не доезжая до Станино оказались свидетелями поспешного бегства «защитников» деревни. С криками «немцы, немцы!» люди бежали по дороге и по полю к Дмитровке. Страх сковал рассудок у этих людей.
Титков приказал ездовому ехать в Станино. Опыт боев подсказывал, что здеть что-то не то. Немцы молча, тих на деревни не любят наступать. Они всегда подбадривают себя трескотней автоматов. А здесь - тишина.
Пронеслись к восточной окраине деревни, что возле реки Угры. Немцев нет, но на поле перед саомй рекой Угрой в глубоком снегу видны следы от попыток прорваться через поле к деревне. Снег усиленно расчищали и протаптывали. За рекой Угрой видит Титков немцев и несколько танков. Есть там и пушки. Готовятся к атаке.
Деревня Станино опустела. Убежали видимо все. Нет, вон с чердака дома, крайнего на северо-востоке деревни слезает боец со Станковым пулеметом. Слезает не спеша, не нервничает в лихорадке паники. Подбегает к нему наш лейтенант с вопросами: «Куда ты, браток, куда идешь?». Он отвечает: «Да вслед за всеми, один-то я оборону не сдержу». Смотрит Титков - и второй пулеметчик вылезает из укрытия под домом по соседству., да тоже с пулеметом.
Титков говорит: «Тут видим, что кто-то начал западнее Станино пускать в небо зеленые ракеты в направлении к немцам, готовящимся к атаке за Угрой. Тут мы уж не могли не понять, что паника в Станино - фашистская провокация. Я приказываю пулеметчику с крыши дома лезть вновь туда назад, да поживее, а пулеметчика под соседним домом уже повел назад мой ездовой - сам неплохой пулеметчик.
Вот так и распределились. Я - второй номер у пулемета на чердаке, кроме того я - наблюдатель и всерх всех обязанностей - начальник обороны этой деревни. Огневая позиция у нас - лучше не придумаешь, да и у «соседей» обзор к реке расчудесный. Патроны, смотрю, есть.
А фрицы зашевелились. Офицеры жестикулируют, что-то крчат своим солдатам. Ну вот и пошли, повалили они по снегу колоннами по протоптанным кем-то дорожкам через замезршую Угру к Станино. За ними поползли танки, но вскоре остановились в глубоком снегу.
За Угрой установлены пушки, стали эти пушки бить сюда, но снаряды летели за деревню и там глухо рвались. Страха не ощущал, настал какой-то прилив злости, что вот эти немцы идут днем, открыто на деревню, идут в колонне, а их кроме нас здесь и остановить-то некому.
Справшиваю своего первого номера: «а пулемет пристрелян?». Он с какой-то обидой отвечает: «Я, товарищ лейтенант, воюю не первый день. Знаю как встретить и как проводить «гансов». Машина как часы. Поговорим с ними сейчас по серьезному. Я вас прошу помочь. Вы только за лентой следите. Мой-то напарник сейчас небось к Дмитровке подбегает».
А там, впереди, темно-зеленая масса надвигается медленно.
Договорились о сигнале открытия огня с «соседями». Врежем в 2 ствола вместе. Там, чувствую, люди смелые, задачу понимают.
Как только лавина подошла к сплошному снегу и полезла по пояс в снегу к нам, мы резанули по этой массе. Каждая пуля очевидно нашла себе жертву. Точность боя была изумительной, да и были здесь враги у нас как на ладони. Бежать им было трудно. Они надеялись, что паника очистила им деревню, что сопротивления не будет. Зеленые ракеты сослужили им плохую службу. Фашисты оказались в ловушке. Мы били на выбор, били в упор, били расчетливо. Мало кто ушел за Угру. Бой был выигран. Последующие атаки вести на нас пока было некому.
Мы слезли с чердака и стали обсуждать моменты боя с нашими «соседями», как вдруг тройка белых коней ворвалась на Станинскую улицу и помчалась к нам. Я понял, что едет какой-то большой начальник. Мы встали ожидая подъезжавших. Сани типа «кошева» подкатили к нам и встали у наших саней. Наша кобыла белой масти и их белая упряжка - это все лишь промелькнуло в сознании. Я не отрывал глаз от седоков. Среди них был наш командарм - гигантского роста генерал-лейтенант Ефремов.
Он не торопясь соскочил с саней и подошел к нам, замершим по стойке смирно. Отрывисто спросил: «Кто здесь старший, кто командовал боем, какова оборона деревни?».
Я доложил как мог, что оказался в Станино совершенно случайно, что застал в деревне панику, что по-видимому в ней сейчас больше никого нет из защитников. Конечно, представился и рассказал как организовал отпор врагу. Ефремов посмотрел в сторону реки Угры, увидел нашу работу и сразу же подобрел. Обнял меня, приказал записать всех нас, обратясь к своему попутчику, майору по званию. Как мне помнится сейчас, он то ли снял со своей груди, или вынул из кармана кителя 3 ордена и лично вручил их «моим пулеметчикам». «А тебе» - обратясь ко мне, сказал командарм - «Тебе у меня сейчас награды нет; тебе награду вручу попозже, вручу непременно. Спасибо вам, товарищи, за службу Родине». И обнял каждого из нас генерал.
Я так и не получил награду и не знаю даже какой награды был удостоен. А «моим пулеметчикам» были адьютантом (тем майором) тут же выписаны орденские книжки.
Я предупредил Ефремова М.Г. о том, что западнее Станино в лесу должны быть фашистские лазутчики, те, что подавали сигналы немцам на наступление к деревне. Ефремов махнул рукой, пробормотал что-то, что мне показалось как «черт с ними», сел в кошеву и укатила тройка белых лошадей его к новым опасностям, к новым деревням большого тогда района нашей обороны в окружении. Не знаю, кто третьим был в санях тех, но был тот старшим офицером или генералом точно.
А я со своим ездовым на санях подкатил к хутору, забрал там кое-что из продуктов и договорился о выдаче остального попозже моему доверенному лицу.
Бои продолжались. Где-то в марте или в апреле, в самом начале, немцы выбили нас из Коршунов. Часть моего батальона отступила в Цынеево, а часть бойцов со мной вместе отступила на Лядное.
Вскоре же нас немцы выбили и с Лядного. Помню, идем мы по полю к Вяловке, идем не цепью, а группами. Смотрю, идет наша тридцатьчетверка. Идет среди нас в направлении на Вяловку же. Верхний люк Т-34 закрыт, открыт люк водителя. Из люка выглядывает голова в танковом шлеме, лицо круглое. Улыбается парень, глядя на нас. Мы устали ужас как, воспринимали события с задержкой. Мои люди идут и впереди танка, идут и с боков его и сзади. Я иду рядом с танком, чуть справа и сзади от люка водителя. Видим перед собой уже и Вяловку. Смотрю, на околицу деревни поспешно наши выкатывают сорокапятку. Танк выстрелил из орудия и… прямо на наших глазах от пушки и расчета полетели в стороны клочья (ошметки). А механик-водитель хохочет, хохочет. Доволен.
Я нащупал последнюю свою лимонку, незаметно вынул чеку из запала и подхожу ближе к парню. Тут же со словами: «А это тебе мой подарочек»» - сунул в люк руку и разжал пальцы. Меня им не достать. Я - ниже пушки, а пулеметы Т-34 смотрят вперед. Раздался глухой взрыв, танк встал. Из люка водителя повалил дым. Сверху открылся люк и выскочил наверх немецкий офицер. Я его срезал из револьвера. Тут же из того же, верхнего люка, показался второй фашист. Я выстрелил и по нему. Он свалился вниз, но не знаю, срезал ли я его или он притаился там. Мои бойцы вскочили на броню и давай стучать по люку. Люк не открылся.
Дальше без приключений достигли Вяловки, а вскоре двинулись к деревне Дрожжино.
В деревне вновь я встретил нашего командарма. Он стоял в группе командиров на окраине Дрожжино и здесь же лежал убитый подполковник с синими летными петлицами. Немцы наседали, появились танки. Мы все побежали через реку Угру, лед которой был разбит минометным огнем врага. Воронки на льду залатали досками. Вот по этим доскам мы и перебежали на восточный берег. Танки врага вошли в деревню.
На восточном берегу я поскользнулся и упал. Сходу встать не смог. Генерал Ефремов повелительно сказал Офросимову: «Поднимите командира, помогите ему». Офросимов прошел мимо. Тогда Ефремов сам подошел приподнял меня за плечи, взглянул в лицо и говорит радостно: «Старый знакомый, вставай. Вот придем в Науменки - приходи. Вручу вам награду, заслужили вы ее». Он сам помог мне встать.
Так мы через некоторое время и пришли в Шпыревский лес, но некогда мне было уже думать о награде, отвлекать людей. Здесь тогда было не до наград.
Я уже был ст. лейтенантом.
Командующий приказал пробиваться через деревню Слободку на город Юхнов, на соединение с 43 армией. Он собрал все разрозненные подразделения в одну группу, в которой было около 1500 бойцов и командиров, обессиленных, голодных, без боеприпасов. С нами был большой обоз с ранеными. Все жаждали скорее вырваться из окружения.
Немец нам дал возможность прорвать первую линию обороны, после чего мы оказались в ловушке.
Во время боев командарм был дважды ранен, а когда сам не мог дальше идти - предпочел смерть плену. Его мертвого наши пленные перенесли в деревню Слободку, где он у церкви и был захоронен.
Меня, прокурора армии тов. Зельфу А.А. и четырех бойцов в ходе этих боев немцы оттеснили к лесу у реки Угра в районе деревень Старая и Новая Лука. Через реку от нас находилась деревушка Козлы. Здесь к нам присоединилась группа в 6 человек во главе с младшим лейтенантом. Остальные были красноармейцами.
Шесть суток голодные, холодные искали мы выход.
Река Угра разлилась. Сзади нас, на западе - немцы, а впереди, за Угрой - тоже.
Решили собирать бревна на плоты и под покровом ночи переправиться на восточный берег. Перед нами вновь встала задача: чем связывать бревна? Я пошел по лесу и наткнулся на груду парашютов. С них я тогда нарезал строп, которыми мы и связали плоты.
Разделились на 2 группы по 6 человек. В одной из них были: я, прокурор 33 армии полковник Зельфа А.А. и 4 бойца. Мы решились переплыть на восточный берег Угры первыми. Ровно в полночь я оттолкнулся от берега к середине реки. Шеста уже не хватало, а наш плот к этому времени стал «расползаться». Бревна, связанные раньше сухими стропами, теперь растягивали намокшие веревки. Мы оказались по пояс в воде. Управлять плотом мы не могли и нас течение понесло вниз по реке.
Ночью, когда мы проплывали мимо деревень, занятых немцами - нас освещали ракетами и стреляли по нам из автоматов, но все сходило благополучно, пока не наступил рассвет. Поднялось солнце.
Вдруг с левого берега крик: «Хальт, Хальт!». Смотрим, 3 фрица вышли из землянки. Заряжают винтовки и начинают по нам стрелять. Я предупредил всех, чтобы не шевелились. Пусть примут за мертвых. Немцы дали первый залп - недолет. Вторым залпом ранили уже раненого бойца. Третий залп дал перелет. Тем временем нас отнесло уже далеко. Немцы бросили винтовки и закурили.
А вскоре за поворотом нас обнаружили свои из 43 армии, которые здесь форсировали реку и захватили плацдарм на западном берегу реки Угра.
Нас сняли. Меня переодели в сухое новое солдатское обмундирование, накормили, напоили и перенесли меня к командиру полка в землянку. Вскоре перевезли меня к командиру дивизии полковнику Наумову (командир 53 сд).
После беседы с Александром Федоровичем Наумовым нас всех шестерых отправили на питательный пункт в Износки, где собирались все те, кто вышел из окружения.
Потом меня отправили в госпиталь. Так закончилась моя эпопея».
Текст №3
В декабре 1941 года я после госпиталя был назначен в 160 сд, в 1297 сп, командиром роты. Нашу дивизию влили в 33 арммию, которая обороняла район Наро-Фоминска. Когда измотали немцев, наша армия перешла в контрнаступление. Немцы не ожидали, что наши войска могут нанести по ним такой мощный удар. Были освобождены нами Наро-Фоминск, Боровск, Верея и множество других населённых пунктов. Мы их гнали почти 180 километров, вклиниваясь в оборону врага. Была суровая и снежная зима. Войска арми Ефремова гнали немцев так, что тыловые части не поспевали за нами.
Однако мы перед самой Вязьмой натолкнулись на сильно укрепленную оборону врага с танками и авиацией. Наше наступление остановилось. А фашисты тем временем ударили по флангам нашего наступавшего клина и отрезали нас от наших тылов. Так мы оказались в огненном кольце.
Сначала у нас в кольце было около 70 деревень. Два с половиной месяца мы со скудным запасом боеприпасов и продовольствия держали оборону в кольце, сковав вокруг себя огромную армию врага. Немцы без конца нас бомбили, обстреливали из орудий, но мы стойко держались. Продовольствие кончилось, пришлось кое-что заимствовать у местных жителей. Давали крестьянам заверенные справки, что после войны советская власть им возместит потери. Боеприпасов у нас тоже не было, использовали только те, что ночью сбрасывали с самолётов. Людской состав таял на глазах.
К апрелю месяцу 1942 года у нас создалось такое тяжелое положение, что пришлось вновь оставлять деревню за деревней. Нас вдруг стремительным ударом немцы разрезали на две части. Одна часть сил по правую сторону от Шпыревского леса, а вторая часть во главе с генералом Ефремовым - командующим 33 армии и с его штабом по левую сторону. Командующий армией предпринял решение пробиваться на соединение с 43 армией. Он собрал все разрозненные подразделения в одну группу численностью примерно в полторы тысячи человек, обессиленных, голодных, без боеприпасов. Был у нас ещё большой обоз с тяжело ранеными, но жаждущими вырваться из окружения.
И вот, когда мы начали прорыв, немец дал нам возможность прорвать первую линию их обороны, а мы оказались как в ловушке. Кругом фашисты ждали нашего появления и встречали нас огнём на заранее подготовленных участках местности.
В этих боях было много ефремовцев убито, ранено; уснувших и обессилевших враги захватывали в плен. Во время боёв сам командарм Ефремов М.Г. оказался тяжело раненым и, когда он уже не мог идти, предпочёл смерть, чем быть плененным. Впоследствии его, уже мертвого, наши пленные бойцы принесли в село Слободку, где он у церкви и был захоронен. Его гибель я видел своими глазами.
Меня, прокурора армии Зельфу А.А. и четырех бойцов сложившиеся обстоятельства боя загнали в лес к реке Угре в район деревень Старая и Новая Лука, против деревни Козлы. Там к нам присоединилась ещё одна группа красноармейцев во главе с младшим лейтенантом. В составе той группы было 6 человек.
Шесть суток мы голодные, холодные искали выход из окружения. Река Угра разлилась и преградила нам путь к своим на восток. Сзади нас были немцы, за рекой (к востоку) тоже были немцы. Мы решили переправиться на восточную сторону реки Угры на построенном здесь же плоту. Решили собирать брёвна на плоты, собирать плоты под покровом ночи и ночью же переправиться на восточный берег. Встала задача - чем вязать плоты. Я пошел по лесу и наткнулся на груду парашютов. Нарезал от них строп, которыми связали брёвна в плоты.
Сразу же разделились на две группы по шесть человек. Я, прокурор армии Зельфа А.А. и четыре бойца составили первую группу. Во вторую вошли те бойцы с их младшим лейтенантом (фамилию его не знаю).
Мы решились плыть к тому берегу первыми. Я запасся шестом длиной метров в пять. Ровно в полночь я оттолкнулся от берега, а к середине реки шеста уже не хватило. Я им не смог достать дна, чтобы оттолкнуться и от неожиданности он у меня вырвался из рук. Сам я чуть было не свалился с плота, но бойцы меня схватили и удержали в равновесии на расползающихся брёвнах плота. Прочные капроновые стропы намокли и немного вытянулись в длину. Они сам-то плот держали в связке, но щели в плоту стали огромные. Мы оказались по плечи в воде.
Плот несло вниз по реке и не было никакой возможности пристать к восточному берегу. Да мы его уже и боялись, так как не знали, где там немецкие посты и засады. Ночью, когда мы проплывали мимо деревень, занятых немцами (Бабинки, Абрамово) нас они освещали ракетами и стреляли из автоматов, но всё сошло благополучно, пока не наступил рассвет и осветило нас солнце.
Вдруг с левого берега раздался окрик «Хальт!». Смотрим, три фрица вышли из землянки, заряжают винтовки и начали по нам стрелять. Это случилось немного ниже по течению от нахождения деревни Костюково. Я предупредил всех, чтобы не шевелились. Пусть примут за мёртвых…
Хочу сказать, полковник Зельфа А.А. не принимал участия ни в строительстве плота у деревни Козлы, ни в отдаче должных распоряжений при проведении нашего водного путешествия. На месте строительства плотов он сидел молча у костерка под сосной, а теперь молча плыл с нами на плоту.
Немцы дали первый залп - недолёт; вторым ранили уже раненого бойца; третий залп был перелётом. Тем временем нас отнесло уже далеко. Немцы бросили винтовки и закурили.
А вскоре, за поворотом, нас обнаружили свои из подразделений 53 сд 43 армии, которые здесь у Большого Устья имели свой плацдарм на правом берегу реки Угры. Нас сняли. Меня, помню, переодели в сухое новое солдатское обмундирование, накормили, напоили и перенесли в землянку к командиру полка, а потом перевезли на лодке на восточный берег реки Угры к командиру 53 сд полковнику Наумову…
Так кончилась моя эпопея службы в 33 армии.
Текст №4
…Не нашли мы того места, которое «притянуло» к себе Владимира Владимировича Титкова - командира роты из 160 сд, ставшего (по словам Титкова по воле случая) командиром сборного 1110 сп по приказу генерала Ефремова.
С тех пор В.В.Титков числится ветераном 329 сд…
Ст. лейтенант Титков В.В. человек удивительной судьбы. Он командовал 6 стрелковой ротой в 1297 сп майора Редькина Петра Моисеевича. Будучи в окружении, получил батальон.
Однажды военная судьба его свела с командующим 33 армии генерал-лейтенантом Ефремовым М.Г., который любил храбрых людей, людей энергичных и инициативных.
Подвиг Титкова нашел отражение в приказе командующего армией: Владимир Владимирович назначается командиром 1114 сп и награждается орденом, который не довелось уже получить.
Выходил Титков из окружения оригинальнейшим методом - на плоту по Угре, на виду у фашистов плыл до плацдарма 43 армии у деревни Новое Устье и вышел победителем из этой неравной схватки с врагом. Вышел…
… Но нам нужно попасть в Новую Луку. Рядом с деревней должна находиться та водяная мельница, на которой доставал для группы ст. лейтенанта Титкова В.В., полковника Зельфы А.А. и 9 бойцов муку мл. лейтенант (фамилию его он не помнит).
Муку мололи наши военнопленные по 1941 году для немцев. У них-то и брал этот мл. лейтенант эту муку и в противогазовой сумке приносил остальным. Ее они варили в каске на маленьком костерике у реки Угры напротив деревни Козлы.
Сам Владимир Владимирович у этой мельницы не был ни разу. Ходил все время один лишь мл. лейтенант, тот неизвестный нам ефремовец.
Но и нам ориентироваться нелегко. В этом районе было 3 мельницы. 2 возле самой деревни Нов. Лука, а третья посредине между деревнями Борисенки и Новая Лука…
Проезжаем немного и вновь останавливаемся в лесу. Рядом река Угра. На той стороне видны несколько домов. Это и есть деревня Козлы. Мы у цели.
Идем по заросшему соснами высокому берегу реки Угры. Берег крутой. Берег не нравится Владимиру Владимировичу. «Не тот был берег» - заявляет он, «тот был пологим». Спускаемся втроем к реке…
Ветеран носится по берегу как олень. Он забыл о недавно перенесенной операции.
Я с Кимославом <Загоруйко> и Сашей-трактористом иду вниз по течению реки Угры, искать более пологие место спуска к воде. Нахожу что-то похожее. Но со мной не согласен Саша: «это была здесь переправа на тот берег. Вот еще обмелеет Угра летом, видны будут бревна настила. Нет, это не то».
В это время слышим возглас ветерана «Идите сюда, идите ко мне! Понимаете меня, понимаете? Я все нашел. Все, все. Мне эта вот сосна подсказала. Она меня позвала как бы к себе, притянула меня. Идите сюда!».
Он показывает и объясняет нам ситуацию: «Вот он, тот склон к реке Угре, та ложбинка. Воды-то было больше, было половодье. Вот здесь, да, да! Именно здесь проходил уровень воды в Угре».
Титков показывает уровень воды реки Угры на 5 метров выше, чем сейчас. «Вода тогда покрывала все то наносное, что мы сейчас видим на этом ее берегу, весь этот древесный хлам. И берег казался положе, чем выглядит сейчас» - говорит ветеран радостно. Это, это место!
«А эта сосна была такой же, но сейчас она чуть помощнее что ли, а может и нет? Но сосна эта. Она меня позвала к себе как бы магнитом» - говорит чуть пришедший в себя Титков.
«Я уж испугался, думал не найду, но нашел. Ах ты спасительница моя» - обращаясь к Угре говорит ветеран.
Он спускается и с ладони пьет воду Угры. Затем поднимается вновь к нам и рассказывает:
«Я вот по этой ложбине, впадинке тогда, в 42-м сошел к Угре, поймал первое из плывших у берега бревен, а он, Фриц, по мне из Козлов с пулемета влепил, но прицел не рассчитал, взял низкий. Промазал. Пули вошли в воду у самых моих ног. Иначе бы мне и остаться здесь навсегда, но Угра-матушка обманула, она спасла мне тогда жизнь, а мы после этого ночью собирали на реке Угре бревна и поднимали их на берег.
Как набрали 12 штук, так сразу и соорудили 2 плота, разделившись на 2 группы. Хотели связывать бревна ивняком, но он не держал. Стали искать чего-либо в лесу. И вот радость! Я нашел склад парашютов северо-восточнее дер. Нов. Луки, на которых сбрасывали …, это мы в шутку в окружении называли брезентовые мешки, в которых наши с самолетов бросали нам оружие, продовольствие, медикаменты.
Мы срезали с частей этих парашютов стропы и ими связали наши бревна в плоты. При этом прокурор армии Зельф Александр Александрович сидел у костра с вот с этим стволом сосны рядом. Там под слоем земли можно наверное и слой золы от костра найти.
Зельф плот вязать нам не помогал и бревна в Угре не ловил.
Я спросил в В.В.Титкова, был ли с ними главный хирург 33 армии полковник Жоров Исаак Соломонович. «Нет» - сказал Владимир Владимирович, «точно помню, что его не было с нами». Я после войны видел Жорова на митингах и говорю прямо: «Не был в нашей группе этот человек, нас офицеров было в группе всего трое: Зельф, мл. лейтенант и я. Остальные - солдаты.
Я спросил у ветерана еще об одном: скажите Владимир Владимирович, а мог кто либо связать плоты нижним бельем и плыть по реке Угре на таком плоту. «Нет» - отвечал ветеран, «разве связанные рубашкой или кальсонами два бревна чтоб держали человека? Нет это невозможно. Это надуманная история».
Более того, продолжал Титков, когда мы поплыли по течению реки Угры, то стропы намокли и бревна немного разошлись. Мы очутились по грудь в воде. Так и плыли. А вы говорите нижнее белье, шутите?
«А вы знаете, что мы не собирались таким образом выходить из окружения, т.е. на плоту. Это сделать нас заставил случай. Мы решили лишь переправиться на ту сторону Угры южнее Козлы. А оттуда через р.Ворю к своим.
Разделились на 2 группы. В одной были: полковник Зельф А.А., я и 4 красноармейца. У одного из них была в гипсе рука, кажется правая. Оружие было у нас такое: 3 винтовки и пистолет с револьвером.
Во 2-й группе были мл. лейтенант и 5 бойцов. Они так же были вооружены. Они прикрывали нашу переправу через реку Угру, а потом должны были плыть вслед за нами.
Плоты были уже связаны и держались на воде. Была ночь.
Я выбрал слегу (шест) длинную и решил, отталкиваясь от дна, гнать плот к тому берегу. Сели, плот ушел под воду, но держит нас хорошо, а вес у нас порядочный: один Зельф весил килограммов 150-200 в мокрой одежде, да и мы все в одежде не были легкими. Я оттолкнулся шестом от берега раз, два, а на третий мой шест дна не достал, я от неожиданности его выронил, потерял равновесие и лишь случайно не свалился с плота в Угру. Вот так мы и поплыли по Угре.
Тех шестерых я больше не видел нигде и никогда. Что с ними стало не знаю.
Здесь уж мы испугались того, что ниже по течению реки Угры между Бабинками и совх. Кобелево организована переправа и нас снимут с плота и расстреляют или возьмут в плен. Но нам выбора не было дано.
Я увидел в воде какой-то большой куст, плывущий рядом. Схватил его и немного замаскировал своих спутников.
Подплываем к Кобелево. Немцы крикнули «Хальт!», выстрелили куда-то пару раз и на этом все обошлось.
У Синяково нас вновь обстреляли, но не попали ни в кого.
Под утро у Костюково и Хохловки видим на высоком берегу выходят из блиндажа 3 немца, кричат «Хальт! Хальт!» (как будто мы можем остановиться), потом берут винтовки и прицеливаются. Три пули уходят в воду с недолетом.
Я говорю своим спутникам «Не вертите головами, пусть думают, что мы мертвецы». Так мы и плывем. Немцы прицеливаются вновь. Пули пролетают у ходят в воду за нашими спинами. Третий залп и пуля попадает раненому бойцу в ногу, в мягкие ткани. Он даже и не почувствовал ее ожога, так застыло тело в воде. Теперь мы у поворота реки. Немцы эти видимо были со сторожевого поста, им мы уже надоели, стрельба по нам тоже. Они утратили к нам интерес: бросили винтовки на землю, закурили и пошли в блиндаж, а нас течение занесло теперь за поворот.
Проплыли еще немного… Рассвело. Вдруг явственно слышим родной русский язык: «Стой, стой! Кто такие?».
Отвечаем, что из 33 армии.
Нам они кричат «Давайте к нам, мы из 43».
Спрашиваем вновь «А вы в окружении или нет?».
Отвечают «Да нет же, не в окружении мы, здесь наш плацдарм, мы его недавно захватили».
Этот момент незабываем. Нас несет Угра, они бегут по ее правому, западному берегу и кричат «Плывите к берегу, к берегу», а мы не можем ничего сделать с нашим плотом. Нас несет по течению. Вдруг вижу с правого берега вниз, в Угру склонилась упавшая большая сосна, упала она комлем в воду. Мы проходим как раз у ветвей ее. Я не раздумывая хватаюсь за ветви и тут же слетаю в воду. Меня с плота как сдуло. Я обхватил комель руками и вишу, но удержусь ли так долго. Шинель и вся одежда на мне намокли. Отцеплюсь и сразу же пойду на дно.
Подбежали по берегу 2 бойца, кричат «Давай, давай, сюда».
«Куда, куда - сюда», отвечаю, «Снимайте обмотки, цепляйте за меня и тащите. Сам я еле держусь!».
Видят они, что дело и вправду серьезное. До меня от берега метров 10. Раскрутили обмотки, связали их и бросают. Но не достать до меня, коротка получилась веревка. Побежали за новыми надвязками. Приносят еще 2 обмотки, надвязали. Снова коротка веревка. Вновь побежали, ну, теперь достанет. Бросают, но неумело. Не долетает до меня конец этой спасительной веревки, а сам держусь из последних сил.
Кричу им «Ребята, зайдите повыше по течению, привяжите к концу веревки палку, тогда она ко мне сами приплывет».
Смотрю, сообразили, сделали как я им советовал. Я подхватил плывшую на меня палку с концом веревки и сунул все за пазуху под руку. Они потащили меня к себе. Я перебираю руками ствол сосны, карабкаюсь к ним. Мало по малу дотащили они меня до кромки берега. Берег крутой, я так закоченел, что не могу влезть на него. Кое как выволокли они меня как неподвижную тушу на берег. Один из солдат взвалил меня на спину и понес вверх, на правый западный берег Угры в расположение их батальона. Берег этот возвышался метров на 6 над водой.
Так я очутился в расположении стрелкового батальона 43 армии, на плацдарме. Это было в районе деревни Большое Устье.
Здесь я неожиданно встретил ст. лейтенанта - москвича, моего знакомого, жившего на одной улице со мной до войны. Он командовал этим батальоном. Меня тут же переодели во все сухое, дали солдатское обмундирование, правда совсем новое.
Я забрал свою сумку с записным блокнотом командира 1114 сп 329 сд.
Так я выбрался из окружения. Остальное расскажу позже…
… Владимир Владимирович доволен, он нашел свою счастливую сосну, от которой начал свою одиссею в тот же день 21 апреля 1942 года.
Текст №2
27.08.1985 г.
Титков В.В. воевал в составе 160 сд до середины февраля 1942 года в должности командира 6 роты 1297 сп (командир полка майор Редькин). Звание имел вероятно лейтенант.
По рассказу самого Титкова В.В. его батальон занимал оборону в середине февраля 1942 года где-то в районе северо-западнее дер. Желтовка.
Случайная встреча Титкова с командующим 33 армии генерал-лейтенантом Ефремовым М.Г. в период после ранения командира 6 роты, личный состав которой расформировали и раздали на пополнение другим подразделениям и прекрасная характеристика, данная ему командиром полка и батальона послужили основанием и причиной перевода Титкова в район дер. Б. Коршуны.
В это время немцы рассекли 329 сд, державшую оборону на левом фланге ударной Западной группировки 33 армии, вклинившейся в немецкую оборону на 80-100 километров к городу Вязьме от ст. Износки. Часть войск 329 сд сместе с командованием соединилась с кав. корпусом ген. Белова, а другая часть этих сил осталась в районе действий группы генерала Ефремова.
Командарм-33 лично подыскивал начальника штаба батальона вот этим воинам из остатков 329 сд. Случай сыграл свою роль. Лейтенант Титков был без подчиненных, но с отличной боевой характеристикой. Генералу Ефремову офицер тоже понравился. Назначение состоялось тут же.
Приступать к своим новым обязанностям офицеру следовало немедленно. Титков поехал к новому месту боевой службы в деревню Б. Коршуны. Прибыв к новому месту службы, лейтенант Титков не нашел уже на месте командира батальона. Вероятно, тот погиб в шедших здесь боях. Пришлось принять этот батальон, в котором не было даже штаба. Большая тяжесть за судьбы людей, за боевую готовность батальона легла на плечи этого человека. Приходилось самому же заниматься и заготовками продовольствия и фуража.
Батальону лейтенанта Титкова для заготовок продовольствия была выделена деревня Станино, расположенная на западном берегу реки Угры, а так же хутор южнее этой деревни ближе к Дмитровке.
Поехал Титков туда на розвальнях. С ним ездовым ехал бывалый парень, бывший шофер командира полка. Через Дмитровку поехали на север. На хуторе перед деревней Станино договорилиьс о поставке картофеля и мяса (говядины), отдали полученные из штаба 33 армии распики, в которых было твердо обещано возместить взятый для питания воинам скот новым после освобождения района от фашистов.
Поехали в деревню Станино с целью достать еще что-либо к скудным возможностям этого хутора. Не доезжая до Станино оказались свидетелями поспешного бегства «защитников» деревни. С криками «немцы, немцы!» люди бежали по дороге и по полю к Дмитровке. Страх сковал рассудок у этих людей.
Титков приказал ездовому ехать в Станино. Опыт боев подсказывал, что здеть что-то не то. Немцы молча, тих на деревни не любят наступать. Они всегда подбадривают себя трескотней автоматов. А здесь - тишина.
Пронеслись к восточной окраине деревни, что возле реки Угры. Немцев нет, но на поле перед саомй рекой Угрой в глубоком снегу видны следы от попыток прорваться через поле к деревне. Снег усиленно расчищали и протаптывали. За рекой Угрой видит Титков немцев и несколько танков. Есть там и пушки. Готовятся к атаке.
Деревня Станино опустела. Убежали видимо все. Нет, вон с чердака дома, крайнего на северо-востоке деревни слезает боец со Станковым пулеметом. Слезает не спеша, не нервничает в лихорадке паники. Подбегает к нему наш лейтенант с вопросами: «Куда ты, браток, куда идешь?». Он отвечает: «Да вслед за всеми, один-то я оборону не сдержу». Смотрит Титков - и второй пулеметчик вылезает из укрытия под домом по соседству., да тоже с пулеметом.
Титков говорит: «Тут видим, что кто-то начал западнее Станино пускать в небо зеленые ракеты в направлении к немцам, готовящимся к атаке за Угрой. Тут мы уж не могли не понять, что паника в Станино - фашистская провокация. Я приказываю пулеметчику с крыши дома лезть вновь туда назад, да поживее, а пулеметчика под соседним домом уже повел назад мой ездовой - сам неплохой пулеметчик.
Вот так и распределились. Я - второй номер у пулемета на чердаке, кроме того я - наблюдатель и всерх всех обязанностей - начальник обороны этой деревни. Огневая позиция у нас - лучше не придумаешь, да и у «соседей» обзор к реке расчудесный. Патроны, смотрю, есть.
А фрицы зашевелились. Офицеры жестикулируют, что-то крчат своим солдатам. Ну вот и пошли, повалили они по снегу колоннами по протоптанным кем-то дорожкам через замезршую Угру к Станино. За ними поползли танки, но вскоре остановились в глубоком снегу.
За Угрой установлены пушки, стали эти пушки бить сюда, но снаряды летели за деревню и там глухо рвались. Страха не ощущал, настал какой-то прилив злости, что вот эти немцы идут днем, открыто на деревню, идут в колонне, а их кроме нас здесь и остановить-то некому.
Справшиваю своего первого номера: «а пулемет пристрелян?». Он с какой-то обидой отвечает: «Я, товарищ лейтенант, воюю не первый день. Знаю как встретить и как проводить «гансов». Машина как часы. Поговорим с ними сейчас по серьезному. Я вас прошу помочь. Вы только за лентой следите. Мой-то напарник сейчас небось к Дмитровке подбегает».
А там, впереди, темно-зеленая масса надвигается медленно.
Договорились о сигнале открытия огня с «соседями». Врежем в 2 ствола вместе. Там, чувствую, люди смелые, задачу понимают.
Как только лавина подошла к сплошному снегу и полезла по пояс в снегу к нам, мы резанули по этой массе. Каждая пуля очевидно нашла себе жертву. Точность боя была изумительной, да и были здесь враги у нас как на ладони. Бежать им было трудно. Они надеялись, что паника очистила им деревню, что сопротивления не будет. Зеленые ракеты сослужили им плохую службу. Фашисты оказались в ловушке. Мы били на выбор, били в упор, били расчетливо. Мало кто ушел за Угру. Бой был выигран. Последующие атаки вести на нас пока было некому.
Мы слезли с чердака и стали обсуждать моменты боя с нашими «соседями», как вдруг тройка белых коней ворвалась на Станинскую улицу и помчалась к нам. Я понял, что едет какой-то большой начальник. Мы встали ожидая подъезжавших. Сани типа «кошева» подкатили к нам и встали у наших саней. Наша кобыла белой масти и их белая упряжка - это все лишь промелькнуло в сознании. Я не отрывал глаз от седоков. Среди них был наш командарм - гигантского роста генерал-лейтенант Ефремов.
Он не торопясь соскочил с саней и подошел к нам, замершим по стойке смирно. Отрывисто спросил: «Кто здесь старший, кто командовал боем, какова оборона деревни?».
Я доложил как мог, что оказался в Станино совершенно случайно, что застал в деревне панику, что по-видимому в ней сейчас больше никого нет из защитников. Конечно, представился и рассказал как организовал отпор врагу. Ефремов посмотрел в сторону реки Угры, увидел нашу работу и сразу же подобрел. Обнял меня, приказал записать всех нас, обратясь к своему попутчику, майору по званию. Как мне помнится сейчас, он то ли снял со своей груди, или вынул из кармана кителя 3 ордена и лично вручил их «моим пулеметчикам». «А тебе» - обратясь ко мне, сказал командарм - «Тебе у меня сейчас награды нет; тебе награду вручу попозже, вручу непременно. Спасибо вам, товарищи, за службу Родине». И обнял каждого из нас генерал.
Я так и не получил награду и не знаю даже какой награды был удостоен. А «моим пулеметчикам» были адьютантом (тем майором) тут же выписаны орденские книжки.
Я предупредил Ефремова М.Г. о том, что западнее Станино в лесу должны быть фашистские лазутчики, те, что подавали сигналы немцам на наступление к деревне. Ефремов махнул рукой, пробормотал что-то, что мне показалось как «черт с ними», сел в кошеву и укатила тройка белых лошадей его к новым опасностям, к новым деревням большого тогда района нашей обороны в окружении. Не знаю, кто третьим был в санях тех, но был тот старшим офицером или генералом точно.
А я со своим ездовым на санях подкатил к хутору, забрал там кое-что из продуктов и договорился о выдаче остального попозже моему доверенному лицу.
Бои продолжались. Где-то в марте или в апреле, в самом начале, немцы выбили нас из Коршунов. Часть моего батальона отступила в Цынеево, а часть бойцов со мной вместе отступила на Лядное.
Вскоре же нас немцы выбили и с Лядного. Помню, идем мы по полю к Вяловке, идем не цепью, а группами. Смотрю, идет наша тридцатьчетверка. Идет среди нас в направлении на Вяловку же. Верхний люк Т-34 закрыт, открыт люк водителя. Из люка выглядывает голова в танковом шлеме, лицо круглое. Улыбается парень, глядя на нас. Мы устали ужас как, воспринимали события с задержкой. Мои люди идут и впереди танка, идут и с боков его и сзади. Я иду рядом с танком, чуть справа и сзади от люка водителя. Видим перед собой уже и Вяловку. Смотрю, на околицу деревни поспешно наши выкатывают сорокапятку. Танк выстрелил из орудия и… прямо на наших глазах от пушки и расчета полетели в стороны клочья (ошметки). А механик-водитель хохочет, хохочет. Доволен.
Я нащупал последнюю свою лимонку, незаметно вынул чеку из запала и подхожу ближе к парню. Тут же со словами: «А это тебе мой подарочек»» - сунул в люк руку и разжал пальцы. Меня им не достать. Я - ниже пушки, а пулеметы Т-34 смотрят вперед. Раздался глухой взрыв, танк встал. Из люка водителя повалил дым. Сверху открылся люк и выскочил наверх немецкий офицер. Я его срезал из револьвера. Тут же из того же, верхнего люка, показался второй фашист. Я выстрелил и по нему. Он свалился вниз, но не знаю, срезал ли я его или он притаился там. Мои бойцы вскочили на броню и давай стучать по люку. Люк не открылся.
Дальше без приключений достигли Вяловки, а вскоре двинулись к деревне Дрожжино.
В деревне вновь я встретил нашего командарма. Он стоял в группе командиров на окраине Дрожжино и здесь же лежал убитый подполковник с синими летными петлицами. Немцы наседали, появились танки. Мы все побежали через реку Угру, лед которой был разбит минометным огнем врага. Воронки на льду залатали досками. Вот по этим доскам мы и перебежали на восточный берег. Танки врага вошли в деревню.
На восточном берегу я поскользнулся и упал. Сходу встать не смог. Генерал Ефремов повелительно сказал Офросимову: «Поднимите командира, помогите ему». Офросимов прошел мимо. Тогда Ефремов сам подошел приподнял меня за плечи, взглянул в лицо и говорит радостно: «Старый знакомый, вставай. Вот придем в Науменки - приходи. Вручу вам награду, заслужили вы ее». Он сам помог мне встать.
Так мы через некоторое время и пришли в Шпыревский лес, но некогда мне было уже думать о награде, отвлекать людей. Здесь тогда было не до наград.
Я уже был ст. лейтенантом.
Командующий приказал пробиваться через деревню Слободку на город Юхнов, на соединение с 43 армией. Он собрал все разрозненные подразделения в одну группу, в которой было около 1500 бойцов и командиров, обессиленных, голодных, без боеприпасов. С нами был большой обоз с ранеными. Все жаждали скорее вырваться из окружения.
Немец нам дал возможность прорвать первую линию обороны, после чего мы оказались в ловушке.
Во время боев командарм был дважды ранен, а когда сам не мог дальше идти - предпочел смерть плену. Его мертвого наши пленные перенесли в деревню Слободку, где он у церкви и был захоронен.
Меня, прокурора армии тов. Зельфу А.А. и четырех бойцов в ходе этих боев немцы оттеснили к лесу у реки Угра в районе деревень Старая и Новая Лука. Через реку от нас находилась деревушка Козлы. Здесь к нам присоединилась группа в 6 человек во главе с младшим лейтенантом. Остальные были красноармейцами.
Шесть суток голодные, холодные искали мы выход.
Река Угра разлилась. Сзади нас, на западе - немцы, а впереди, за Угрой - тоже.
Решили собирать бревна на плоты и под покровом ночи переправиться на восточный берег. Перед нами вновь встала задача: чем связывать бревна? Я пошел по лесу и наткнулся на груду парашютов. С них я тогда нарезал строп, которыми мы и связали плоты.
Разделились на 2 группы по 6 человек. В одной из них были: я, прокурор 33 армии полковник Зельфа А.А. и 4 бойца. Мы решились переплыть на восточный берег Угры первыми. Ровно в полночь я оттолкнулся от берега к середине реки. Шеста уже не хватало, а наш плот к этому времени стал «расползаться». Бревна, связанные раньше сухими стропами, теперь растягивали намокшие веревки. Мы оказались по пояс в воде. Управлять плотом мы не могли и нас течение понесло вниз по реке.
Ночью, когда мы проплывали мимо деревень, занятых немцами - нас освещали ракетами и стреляли по нам из автоматов, но все сходило благополучно, пока не наступил рассвет. Поднялось солнце.
Вдруг с левого берега крик: «Хальт, Хальт!». Смотрим, 3 фрица вышли из землянки. Заряжают винтовки и начинают по нам стрелять. Я предупредил всех, чтобы не шевелились. Пусть примут за мертвых. Немцы дали первый залп - недолет. Вторым залпом ранили уже раненого бойца. Третий залп дал перелет. Тем временем нас отнесло уже далеко. Немцы бросили винтовки и закурили.
А вскоре за поворотом нас обнаружили свои из 43 армии, которые здесь форсировали реку и захватили плацдарм на западном берегу реки Угра.
Нас сняли. Меня переодели в сухое новое солдатское обмундирование, накормили, напоили и перенесли меня к командиру полка в землянку. Вскоре перевезли меня к командиру дивизии полковнику Наумову (командир 53 сд).
После беседы с Александром Федоровичем Наумовым нас всех шестерых отправили на питательный пункт в Износки, где собирались все те, кто вышел из окружения.
Потом меня отправили в госпиталь. Так закончилась моя эпопея».
Текст №3
В декабре 1941 года я после госпиталя был назначен в 160 сд, в 1297 сп, командиром роты. Нашу дивизию влили в 33 арммию, которая обороняла район Наро-Фоминска. Когда измотали немцев, наша армия перешла в контрнаступление. Немцы не ожидали, что наши войска могут нанести по ним такой мощный удар. Были освобождены нами Наро-Фоминск, Боровск, Верея и множество других населённых пунктов. Мы их гнали почти 180 километров, вклиниваясь в оборону врага. Была суровая и снежная зима. Войска арми Ефремова гнали немцев так, что тыловые части не поспевали за нами.
Однако мы перед самой Вязьмой натолкнулись на сильно укрепленную оборону врага с танками и авиацией. Наше наступление остановилось. А фашисты тем временем ударили по флангам нашего наступавшего клина и отрезали нас от наших тылов. Так мы оказались в огненном кольце.
Сначала у нас в кольце было около 70 деревень. Два с половиной месяца мы со скудным запасом боеприпасов и продовольствия держали оборону в кольце, сковав вокруг себя огромную армию врага. Немцы без конца нас бомбили, обстреливали из орудий, но мы стойко держались. Продовольствие кончилось, пришлось кое-что заимствовать у местных жителей. Давали крестьянам заверенные справки, что после войны советская власть им возместит потери. Боеприпасов у нас тоже не было, использовали только те, что ночью сбрасывали с самолётов. Людской состав таял на глазах.
К апрелю месяцу 1942 года у нас создалось такое тяжелое положение, что пришлось вновь оставлять деревню за деревней. Нас вдруг стремительным ударом немцы разрезали на две части. Одна часть сил по правую сторону от Шпыревского леса, а вторая часть во главе с генералом Ефремовым - командующим 33 армии и с его штабом по левую сторону. Командующий армией предпринял решение пробиваться на соединение с 43 армией. Он собрал все разрозненные подразделения в одну группу численностью примерно в полторы тысячи человек, обессиленных, голодных, без боеприпасов. Был у нас ещё большой обоз с тяжело ранеными, но жаждущими вырваться из окружения.
И вот, когда мы начали прорыв, немец дал нам возможность прорвать первую линию их обороны, а мы оказались как в ловушке. Кругом фашисты ждали нашего появления и встречали нас огнём на заранее подготовленных участках местности.
В этих боях было много ефремовцев убито, ранено; уснувших и обессилевших враги захватывали в плен. Во время боёв сам командарм Ефремов М.Г. оказался тяжело раненым и, когда он уже не мог идти, предпочёл смерть, чем быть плененным. Впоследствии его, уже мертвого, наши пленные бойцы принесли в село Слободку, где он у церкви и был захоронен. Его гибель я видел своими глазами.
Меня, прокурора армии Зельфу А.А. и четырех бойцов сложившиеся обстоятельства боя загнали в лес к реке Угре в район деревень Старая и Новая Лука, против деревни Козлы. Там к нам присоединилась ещё одна группа красноармейцев во главе с младшим лейтенантом. В составе той группы было 6 человек.
Шесть суток мы голодные, холодные искали выход из окружения. Река Угра разлилась и преградила нам путь к своим на восток. Сзади нас были немцы, за рекой (к востоку) тоже были немцы. Мы решили переправиться на восточную сторону реки Угры на построенном здесь же плоту. Решили собирать брёвна на плоты, собирать плоты под покровом ночи и ночью же переправиться на восточный берег. Встала задача - чем вязать плоты. Я пошел по лесу и наткнулся на груду парашютов. Нарезал от них строп, которыми связали брёвна в плоты.
Сразу же разделились на две группы по шесть человек. Я, прокурор армии Зельфа А.А. и четыре бойца составили первую группу. Во вторую вошли те бойцы с их младшим лейтенантом (фамилию его не знаю).
Мы решились плыть к тому берегу первыми. Я запасся шестом длиной метров в пять. Ровно в полночь я оттолкнулся от берега, а к середине реки шеста уже не хватило. Я им не смог достать дна, чтобы оттолкнуться и от неожиданности он у меня вырвался из рук. Сам я чуть было не свалился с плота, но бойцы меня схватили и удержали в равновесии на расползающихся брёвнах плота. Прочные капроновые стропы намокли и немного вытянулись в длину. Они сам-то плот держали в связке, но щели в плоту стали огромные. Мы оказались по плечи в воде.
Плот несло вниз по реке и не было никакой возможности пристать к восточному берегу. Да мы его уже и боялись, так как не знали, где там немецкие посты и засады. Ночью, когда мы проплывали мимо деревень, занятых немцами (Бабинки, Абрамово) нас они освещали ракетами и стреляли из автоматов, но всё сошло благополучно, пока не наступил рассвет и осветило нас солнце.
Вдруг с левого берега раздался окрик «Хальт!». Смотрим, три фрица вышли из землянки, заряжают винтовки и начали по нам стрелять. Это случилось немного ниже по течению от нахождения деревни Костюково. Я предупредил всех, чтобы не шевелились. Пусть примут за мёртвых…
Хочу сказать, полковник Зельфа А.А. не принимал участия ни в строительстве плота у деревни Козлы, ни в отдаче должных распоряжений при проведении нашего водного путешествия. На месте строительства плотов он сидел молча у костерка под сосной, а теперь молча плыл с нами на плоту.
Немцы дали первый залп - недолёт; вторым ранили уже раненого бойца; третий залп был перелётом. Тем временем нас отнесло уже далеко. Немцы бросили винтовки и закурили.
А вскоре, за поворотом, нас обнаружили свои из подразделений 53 сд 43 армии, которые здесь у Большого Устья имели свой плацдарм на правом берегу реки Угры. Нас сняли. Меня, помню, переодели в сухое новое солдатское обмундирование, накормили, напоили и перенесли в землянку к командиру полка, а потом перевезли на лодке на восточный берег реки Угры к командиру 53 сд полковнику Наумову…
Так кончилась моя эпопея службы в 33 армии.
Текст №4
…Не нашли мы того места, которое «притянуло» к себе Владимира Владимировича Титкова - командира роты из 160 сд, ставшего (по словам Титкова по воле случая) командиром сборного 1110 сп по приказу генерала Ефремова.
С тех пор В.В.Титков числится ветераном 329 сд…
