YOUR WEBSITES NAME
Документы 5 танковой дивизии
Статья
"Дивизия - пожарная команда"
Дивизия - «пожарная команда»
Зимние бои 5-й танковой дивизии
Начало декабря 1941 года. Над картами, вымеряя расстояния, кружатся курвиметры начальника оперативного отдела Ia и начальника артиллерии.
От большевистской метрополии нас отделяет расстояние, равное расстоянию между Берлином и Потсдамом, которое городская электричка имперской столицы преодолевает за 45 минут.
Если бы мы продвинулись вперед еще на каких-нибудь 10 км, артиллеристы смогли бы послать товарищу Сталину на день святой Барбары (4 декабря в Германии - день святой Барбары- покровительницы в т.ч. артиллеристов- прим.перев.) пару железных приветов в Кремлевскую крепость. Но эти ничтожные километры, что значили они в осеннем наступлении от Рославля до Вязьмы, от Гжатска до Можайска? Никак не преодолеть, т.к. каждая деревня перед Москвой - маленькая крепость, которая оснащена стальными колоссами Т-34 и длинноствольными противотанково-зенитными пушками, и которую защищают гвардейские части и подразделения из Сибири и Дальнего Востока, переброшенные сюда в период распутицы.
Затем приходит приказ отступить на вновь подготовленные позиции за Истрой. Но это просто невероятно! Быть уже почти у цели - нашим мысленным взором мы уже видели купола-луковицы Кремля, московские городские электрички, водохранилище на северо-западной окраине города-гиганта - и теперь назад?
Это как с бегуном, первым разорвавшим ленточку, которого вслед за этим задним числом дисквалифицируют, поскольку в его заявке на соревнования обнаружилась какая-то смехотворная формальная ошибка…
Слово «отступление» отсутствовало до этого в нашем лексиконе, или мы его узнавали лишь из газет, когда речь шла о наших противниках. Налет летающих лодок Дорнье под Головино и уличные бои с 52-тонными танками в Нефедьево было легче вынести, чем этот приказ.
Что, недостаточно было собственных сил на последний штурм большевистской крепости? Мы недооценили имевшийся военный потенциал противника? Разбушевавшаяся стихия слишком рано наступившей зимы оказалась сильнее, чем человеческая воля и человеческие силы? Вот вопросы и сомнения, которые тяжелым грузом готовы лечь на сердце. Но не время падать духом и предаваться раздумьям. Приказ пришел. Боевые группы планомерно отводятся от противника, оставляя ему с боем участки выжженной земли.
Повсюду по пятам следуют русские, но они, однако, не в силах помешать передвижению войск. В пешем строю проходят последние роты основных сил дивизии через пылающие деревни, через заснеженные леса, через покрывшиеся льдом реки. Последними идут, закрывая проходы, саперы. Вскоре за ними взрываются первые «тарелки» (дисковые противотанковые мины) и «лотки» (лотки для мин) под ногами следующих за ними советских солдат. Только боевое охранение все еще остается на противоположном берегу.
Уже через несколько дней складывающаяся общая обстановка вынуждает отодвинуться от противника еще на некоторое расстояние в несколько бросков. Эти передвижения также проходят по плану, разве что только иногда оптимизм и юмор помогают справиться с возникающими «головными болями».
Один батальон удерживает большую автодорогу Петровское - Волоколамск, при поддержке танками с востока и запада, и отражает все атаки до тех пор, пока соседняя дивизия не пересекла этот важный перекресток дорог.
Тут вдруг другому батальону отрезан путь к отступлению, и положение кажется безнадежным. Сдаться в плен? Эта мысль приходит в голову, конечно же, не первой. Дать себя уничтожить? Это было бы предпоследним решением. Итак, прорыв! «Если Вы не хотите отпраздновать Рождество в Сибири, тогда мы должны прорываться» - говорит командир батальона, кавалер Рыцарского креста майор Гуделиус своим солдатам, и затем с криками «ура» роты, стреляя из всех видов оружия, в центре - автомобили, идут в атаку, прорываясь через деревню, в которой советские войска пытались преградить путь к отступлению.
Прорыв удается, и пару дней спустя одна саперная штурмовая группа доставляет прицеп для моторной лодки со спиртом, найденный в одной из деревень перед новой основной линией фронта между Волоколамском и Рузой, который вероятно «вынуждены были бросить». Вот уже не хватало горючего, и призрак огромных материальных потерь уже протягивал свои костлявые руки. Придется взрывать сотни транспортных средств? Буквально в последнюю минуту начальнику тыла со своими колоннами удается справиться с ситуацией, и теперь о распределении горючего практически по стаканчику в руки можно забыть. Теперь можно снова наполнить зажигалки «шнапсом». Слишком рано ликовало Московское радио, объявляя, что 5-я танковая дивизия окружена, взята в плен и уничтожена.
Передний край обороны, который нужно удерживать, стоит и непрерывно укрепляется. Никакого зимнего затишья, наоборот, Cоветы беспрестанно натравливают свои войска на наши позиции. Суровы дни Рождества, в которые нет ни единого намека на «мирное послание».
У стрелков-мотоциклистов русские ликвидируют несколько огневых пулеметных позиций после того, как им удается во время снежной бури подойти к нашим позициям. Вторгшийся враг снова отброшен при контратаке. Его артиллерийский огонь ведется по участкам, расположенным непосредственно за линией фронта, чтобы разрушить немногие оставшиеся там места расквартирования, и что щадить снаряды - бомбардировщики с красными звездами на крыльях и фюзеляже стараются довести это дело до конца. То обстоятельство, что оконные стекла разбиты и проемы кое-как заткнуты какой-то ветошью, так что пронизывающий восточный ветер все равно находит лазейки, не изменить; действительно неуютно становится только тогда, когда проклятые фосфорные гранаты поджигают гонтовые крыши этих лачуг. Шарфы и валенки, шубы и жилетки на меху до сих пор имеют лишь немногие, а окопно-блиндажные печки и светильники Гинденбурга (из снарядной гильзы с фитилём, пропитанным бензином) в блиндажах встречаются еще реже, чем сигареты.
Из соседних дивизий поступают призывы о помощи. То не хватает артиллерийских снарядов, то просят танки для поддержки пехоты, то требуют тягачи, чтобы сменить огневые позиции орудий. Помощь оказывается, если есть хоть какая-то возможность, поскольку только сплоченность всех и товарищеская помощь друг другу смогут помешать Советам в достижении целей своей зимней кампании…
Командир танка, который был откомандирован в одну из соседних пехотных дивизий, так описывает один случай:
«Связной приносит нам приказ немедленно выдвигаться в сторону участка леса, где русские пытаются вклиниться большими силами. Этот лесок расположен на возвышенности и очень важен для нас. У русских отличные наблюдательные пункты, и они держат лесок просто под ураганным огнем артиллерии. Едва ли у какого-нибудь дерева осталась еще его крона, одни комли! Поваленные деревья беспорядочно лежат одно на другом! Дорогу там едва можно узнать! Через большие, лежащие поперек дороги деревья перебирается, громыхая, танк. На дороге лежат мертвые солдаты, расстрелянная немецкая противотанковая пушка, магазинные коробки для пулеметов, снаряды. Не видно ни одного живого существа! Вокруг нас с шумным грохотом рвутся тяжелые мины! Грязь, осколки и сучья осыпают танк! Перед нами опушка леса, мы у ели.
На удалении 20 - 30 метров стоят рогатки, за ними видно русских. На опушке леса я вижу теперь также кое-кого из немногих оставшихся (хорошо замаскированных среди многочисленных лежащих на земле крон деревьев)немецких пехотинцев, которые, несмотря на сильный артиллерийский огонь, удерживали лес.
Наш танк немного продвинулся вперед, чтобы мы могли обстреливать опушку леса по флангам. Я сразу даю приказ открыть огонь, и вот уже пулеметная лента бежит через наш пулемет. И тут вдруг… заело! Протянуть ленту и нажать спуск! Выстрел! Заело! Черт! Гильза застряла в стволе. Замена ствола! А пока продолжать стрельбу из пушки. Но беда редко приходит одна. Пушка не стреляет! Нет тока! Предохранитель вышел из строя! Для запасного спускового устройства нет батарей. Но командир начеку, и в мгновение ока он вставляет новый предохранитель. Можно двигаться дальше. Через пару мгновений уже и заряжающий завершил замену ствола. И вот из пушки и пулеметов, как по волшебству, в сторону противника летит такой фейерверк, что никто не отваживается поднять голову. Пехотинцы могут снова передохнуть.
Но посмотри-ка, на противоположной опушке леса, которую мы хорошо видим с нашей высоты, что-то сверкнуло и… бац! Что-то взрывается рядом с танком справа. Вот! Еще раз! И в третий раз! Все прямо перед самым танком. Скоро парни, чего доброго, еще раз попробуют пристрелять цель. Итак, запустить мотор! Назад! Рычаг вправо, вперед, влево… И в укрытие за стволы деревьев, но так, чтобы иметь свободный сектор обстрела. Я точно заметил то место, откуда раздались выстрелы. Удаление 1200 м! Точная наводка! И выстрел! Недолет! Перенести огонь еще на 200 м вперед! Огонь! Этот выстрел попадает точно в цель, второй и третий также. Эта пушка больше не стреляет.
Но потом начался сущий ад. Русские открыли по этому участку леса такой артиллерийский огонь, какого никто из нас еще в своей жизни не видел. Снаряд разрывается за снарядом! 150-мм, 210-мм, противотанковые пушки и все, что только может быть. Над нами свистят рикошетные снаряды. А теперь выпущено даже несколько залпов из «органов Сталина»! Ну, нам они ничего не сделают. Они только ужасно воют, земля дрожит, грязь и пороховой дым на несколько минут закрывают вид. «Чемодан» (тяжелый снаряд) ложится как раз на то самое место, где мы прежде стояли, обстреливая противотанковую пушку. Слава Богу, что мы оттуда ушли. Этот обстрел продолжается добрый час. Между тем, мы отъехали назад еще на несколько метров, и противник мог, вероятно, подумать, что мы убрались. Атака отбита».
Наступает Новый год, во всяком случае, так утверждает календарь, но оборонительные бои продолжаются, хотя их ожесточенность и немного поубавилась. Был найден один русский приказ, согласно которому наступление должно быть прекращено на тех участках, где задействованы немецкие танковые дивизии. Тем не менее, этот фронт спокойным никак не назовешь: уже во время первой мировой войны это выражение («спокойный фронт») вызвало бы неправильные представления. И хотя оборона противника больше не такая ожесточенная и упорная, как в последние декабрьские дни, но в реальности вновь появился противник, который по жестокости и кровожадности не уступает врагу человечества.
Когда ртутный столбик на термометре опускается ниже отметки минус 40 градусов, то даже само проклятие в адрес этой «треклятой стужи» замерзает на белеющих от холода губах. В течение всего-навсего полугода мы пережили разницу температур в 100 градусов! Тогда в мае в Афинах нам при температуре плюс 50 градусов казалось, что асфальт стекаетк цоколю Акрополя.
А теперь при температуре ниже минус 40 градусов другие заботы: у военных врачей наибольшим спросом пользуется мазь от обморожения. Часто эта коричневая паста уже больше не может помочь, и это еще горше, чем получить осколок или пулевое ранение. И все же многие не идут на перевязочный пункт со своими обморожениями, поскольку они знают, что их отсутствие создаст брешь в сильно поредевших ротах на переднем крае обороны, брешь, которую нельзя будет закрыть. Каждый день приносит потери из-за гибели, ранений и обморожений - и никакого пополнения. Это простая калькуляция.
Во второй половине января возникает необходимость в новом отходном маневре, поскольку соседние корпуса больше не могут удерживать свои позиции. Снова отход с боем и снова по плану. В день рождения великого прусского короля, чье предостережение иногда вспоминаетсяв эти суровые зимние месяцы, вышли на позиции Гжатска. Через несколько дней дивизия будет снята с передовой. Когда начнется вывод войск в район размещения для отдыха и пополнения? Последний батальон все еще находится на переднем крае, когда частям дивизии уже приказано выдвинуться в сторону Сычевки.
И в то время, как стрелковые роты, батареи и танки изматываются, двигаясь в конце января по снежным сугробам на север, одна усиленная танковая рота направляется к другой армии на юг, а один усиленный артиллерией и танками батальон форсированным маршем перебрасывается на автодорогу западнее Вязьмы, где прорвавшиеся силы противника угрожают мостам через Днепр. Дивизия сражается по всем четырем сторонам света, выполняя роль «пожарной команды» во многих очагах пожара на среднем участке Восточного фронта. Повсюду появляются желтые танки дивизии, и еще одно название дивизии «пожарная команда» становится крылатым выражением.
В последний январский день оставшиеся части дивизии перебрасываются в район южнее Вязьмы. Карта обстановки в танковой армии дает первые сведения: перед глазами мелькают красные круги и стрелки ударов. Войска противника просочились в разрыв между двумя армиями. Воздушно-десантные частии парашютно-десантные подразделения десантировались южнее Вязьмы уже несколько недель назад.
В большом городе, который является узловым железнодорожным узлом и базой снабжения двух армий, собраны последние рабочие мастерских и писари для защиты этого важного плацдарма.
Первой задачей дивизии является вновь захватить Юхновское шоссе и установить связь с отрезанными обозами и изолированными частями нескольких пехотных дивизий. Оставшееся лежать „у дороги“ вооружение и разрозненные подразделения - стационарная артиллерия, отдельные штурмовые самоходные орудия, один приданный пехотный батальон и реактивные минометы - поступают в распоряжение дивизии и оказывают поддержку в выполнении поставленной задачи путем нанесения сосредоточенного удара. Многие случаи тихого героизма остаются зачастую неизвестными.
У участников же этих событий, напротив, остается высокое внутреннее удовлетворение, удовлетворение от выполненного долга. Что заставляло стоять того унтер-офицера с его противотанковой пушкой в зимнюю стужу и метельна оборонительном снежном вале у дороги, если не негласный закон Долга? Не письменный приказ выгонял его из крестьянской избы с чадящей, но все же согревающей печкой, ни один начальник не знал что-либо о существовании той оторванной от главных сил группы, которая обороняла какую-нибудь лесную дорогу или участок лесаот противника, который пытался отрезать основные артерии тылового обеспечения. Но командир дивизии встречал эту группу день за днем, когда ездил на командные пункты: унтер-офицера, пару солдат, противотанковую пушку и пулемет. Каждый, кто видел, не забудет обер-лейтенанта кюстринских инженерных войск,который, вооруженный одной лишь жердью, шагал по снегу в Выползово и призывал своих солдат, подбадривая их грубым окриком или грозными уговорами, к последнему сопротивлению, или молодого лейтенанта бранденбургского пехотного полка, который первым, по пояс в снегу, бросился со своими солдатами с криками «ура» на штурм заснеженных позиций Дашковки!
Дни исчезают, растворившись в потоке времени, но что уносят они с собой? Нервное напряжение и внутреннюю скорбь, наступление и оборону, преодоление себя и могучую энергию, последний вздох и тихую смерть. Пастиха и Михалки, Стогово и Капустино, Дяглево и Старые Нивки - всего лишь кучки убогих изб, деревни, которые не отмечены ни в одном атласе и никому неизвестны. Кто лежал перед ними и перед такими же другими, кто защищал их, пока не израсходовал последнюю пулеметную ленту, или кто выкуривал из них противника, забрасывая ручными гранатами вплоть до последнего погреба, тот никогда их не забудет. Если имена этих проклятых захолустий когда-нибудь сотрутся из памяти, в напоминание нам всегда будут стоять деревянные кресты с березками вокруг…
Воспоминание одного унтер-офицера «Бой за Михалки» описывает жестокость сражения за этот населенный пункт:
«В предрассветных сумерках мы вдруг заметили, какот участка местности, поросшего кустарником, и от опушки леса отделились тени и стали приближаться к нашей позиции. В одно мгновение каждый оказался на своем месте, чтобы достойно встретить противника, как только он окажется достаточно близко. Вначале мы оценили численность противника в 50 - 60 человек, но позже мы узнали, как сильно мы ошибались. Когда русские были уже на удалении 80 м, мы открыли огонь, который положил достаточно наступавших. Но из леса подходили все новые и новые силы противника, укрепляя позиции наступавших, которые под наших огнем ушли в укрытие и затем при своем численном превосходстве буквально утопили нас в своем ружейно-пулеметном огне. Хотя снег и позволял прятаться от взоров противника, но он не давал никакой защиты от пуль. Наши потери росли. Лейтенант Вегнер, один командир отделения и наши пулеметчики погибли. Когда противник стал угрожать нам обходом с обоих флангов, стало ясно, чтопозиции будут потеряны, если нам не удастся вырваться из захвата в клещи. Прибывший между тем взвод Хадамчика взял на себя защиту флангов, и под продолжительном огнем противника мы должны были отползать назад несколько сотен метров по снегу. Многие товарищи остались лежать, сраженные вражеским огнем. Прибывший взвод также понес сильные потери, лейтенант Хадамчик погиб.
Когда опасность двойного охвата миновала, мы вновь заняли наши позиции, чтобы отбить атаку противника при его новом приближении. Обер-лейтенант Латтеман подсчитал оставшееся вооружение своей роты и пришел к результату: 14 винтовок и 3 автомата - жалкое число против 200 - 300 русских. В середине дня корректировщик огня наконец получил связь со своей батареей, и как только русские перешли в новое наступление, начался долгожданный артналет. Мы радовались как дети, так как снаряды ложились отлично, а мы довершали начатое нашими винтовками. 60 м было самое близкое расстояние, на которое подошел противник. Когда он затем начал отступать, мы положили еще некоторое количество врагов прицельным огнем.
Прибывает подкрепление из 40 человек, которым указываются их участки на позициях. Объявленная смена нас стрелковым полком все никак не происходит. Снова наступает вечер, а мы все еще здесь. И все же в нас крепнет чувство поддержки нашей сказочно стреляющей артиллерии и сознание того, что энергичным отпором мы основательно нагнали страху на противника. Но теперь усталость берет своё. Снова и сноватоварищу приходится будить, тормоша, своего соседа, чтобы он не замерз во сне. Так проходит еще одна ночь нечеловеческого напряжения, пока на рассвете наконец не приходит смена».
Только решили одну задачу, как уже другая требует решения: необходимо отвоевать шоссейную дорогу и деблокировать окруженные в районе Семлево обозы дивизии. Сначала, правда, кажется, что нападающая сторона сама вынуждена перейти к обороне и с трудом удерживает участок, через который идут обозы, выдавленные из населенных пунктов, где они до этого размещались. Одна из деревень потеряна, и русские напоследок разграбливают последние мешки обмундирования и ящики с продовольствием, в то время как начинают гореть брошенные ими транспортные средства. Первая атака по возвращению населенного пункта неудачна, и задействованная в первый раз «истребительная команда» несет тяжелые потери. Но затем, в последнюю минуту, освободительный прорыв в сторону Семлево удается.
Дневник рядового одной из противотанковых частей о боях вдоль шоссейной дороги описывает это событие так:
«3.2.1942 г. Вязьма.
Приходит радиограмма: «Отделение отправить на шоссейную дорогу в направлении на юго-запад. Противника остановить и уничтожить. Ia»
Мы отправляемся. Время около 13:00. Только тягачи и армейские легковые автомобили повышенной проходимости.
Недалеко отъехали. И тут всё встало. Стрелки-мотоциклисты, прочно застряв в снегу, буксуют повсюду на своих «мотоциклах-табуретках», всем известных «Фольксвагенах» и грузовиках. Все забито и перекрыто. Вот так действительно намертво блокировано. Вот как они выглядят - эти нечищеные или плохо чищеные дороги в зимней России, что, пожалуй, известно.
Ну и чего теперь, ждать? Ничего не делать? Командир без лишних слов сворачивает налево. С помощью тягачей по полю в объезд.
Первое препятствие объехали!
Тут, за Новыми Дворами, однако, только все и началось! Сплошное копание в снегу. Застряли. Откапываемся лопатами и снова буксуем. Все пестро смешалось, и одно беспорядочно сменяет другое. Тяжело! Тяжело! Но с наступлением темноты добрались до Юренево. Чертовски холодно, между прочим!
В треугольнике н/п Михалево - Мишино - Молошино приветствуем «дорогого врага». Стреляет противотанковая пушка, так, что сердце радуется. Перекрестье прицела строго по центру печной трубы: дом горит! Вот, русские, получите, еще и еще!
Думал ли, собственно, в этот момент кто-нибудь из нас о том, даже хотя бы отдаленно, что мы в последний момент окажемся на месте? Что русские прямо здесь же, со своими лошадёнками, санями, минометами и вещмешками, заполненными снаряжением, пробиваются к автодороге?
Объединиться с группами, которые пришли с севера? Все висело буквально на тоненьком, шелковом волоске. Но кто догадывался об этом? Кто знал это?
В последующие дни приходится заниматься организационными вопросами, работать лопатами, чистить пути, обходить населенные пункты, тянуть телефонные провода, создавать буквально на пустом месте временный головной пункт связи, сортировать, направлять приказы. Обнаруженные ранее,местные отставшие обозные и другие разрозненные подразделения берутся «в ежовые рукавицы». Им оказана «дружеская помощь»: розданы имеющиеся противотанковые пушки. Построены позиции и т.д. и т.п. Во всяком случае, мы сильно приложили к этому руку.
Между тем, по ночам барражируют большие русские самолеты над нашими головами и сбрасывают вниз все, что только возможно.Приземляющиеся в нашей «зоне ответственности» «прыгуны с парашютом», однако, довольно регулярно на следующий день становятся безопасными: хватит и пустых парашютов!
Неприятное обстоятельство случилась 9.2.42г. вечером в 22:00: «Дяглево в руках у русских!», «Наши части беспорядочно отходят назад!», «4 зенитных орудия остались брошенными!», «Колонна технического снабжения батальона связис его ценным снаряжением оказался в руках у русских!» -одна дурная весть за другой.
Так прошли три сумасшедших дня. Русские, видимо, ощутили мощный подъем. Но…
12.2.1942 г. в ожесточенном ближнем бою было убито 60 русских перед Больяново. Все 60 - комиссары, офицеры и полномочные представители, в т.ч. фельдфебели, унтер-офицеры и т.д.
У школы в Больяново все еще лежит несколько мертвых русских. Расстреляны!
Перед Молохино насчитали 110 мертвых русских. Уничтожены огнем артиллерии и противотанковыми пушками!
Русские получили от нас жесткий отпор. Мы должны гордиться таким успехом! Мы сделали это. Но все же неосознанно!
После подхода танков и других дополнительных сил на 15.2.1942 г. была назначена операция по отвоеванию Дяглево.
Еще ночью были заняты исходные позиции. Запланировано общее наступление с охватом с севера силами батальона Виссмана и с юга силами 1-й роты 5-й «истребительной команды». Вдоль шоссейной дороги расставлены 3 танка (31 танковый полк), 3 противотанковые пушки и 4 пулемета (53 противотанковый дивизион). Еще до рассвета, около 6:00 утра, эта центральная группа подошла к Дяглево на удаление ок.600 м.
Начинает светать.
Русские до последнего не замечали танки и всю центральную группу. Противник, казалось, пребывал при этом в счастливом неведении.
Но зато на южнойокраине ведется беспорядочная перестрелка с «истребительной командой», т.н. «зайцами-беляками».
Группа Виссмана выходит из леса, но до деревни еще далеко.
И только тут русский часовой (на северной окраине), пожалуй, что-то заметил. Началась стрельба. И еще какая! Святые угодники, черт их подери! Но и танки тоже стреляют! Очаги сопротивления противника раскрыты. А танки стреляют хорошо!
Один из домов начинает гореть. Дым. Пламя. Наши пулеметы стрекочут, трассирующие следы уходят в сторону противника.
Русское противотанковое ружье проделывает дыру в башне одного нашего танка. Но «только одну дыру».
Русские очаги сопротивления подавляются. Русские спасаются бегством. Пока только в сторону центра деревни.
Теперь настал момент для энергичного развития наступления. Если когда-нибудь зайдет речь о мужестве, о прорыве на вражеские позиции, о страхе в глазах противника, вот где все это можно найти.
Впереди нас выбежало 20 русских из одного дома.
За ними санная колонна пытается вырваться из окружения. Наши противотанковые пушки, пулеметы и танки говорят на языке уничтожения. Тела людей и лошадей взлетают на воздух. Одному русскому оторвало всё, что было ниже живота, куда-то отбросило, что теперь нигде не видно.
Русского трофейного оружиявзято много. В качестве трофея нами снова захвачено 4 (четыре), брошенных в свое время, немецких зенитных орудия, уже смонтированных русскими на санях.
Идет короткий, но всееще ожесточенный бой. Дом за дом. До последней зачистки населенного пункта. Потом все кончено…»
Две недели большевики все новыми и новыми волнами атаковали деревню со всех сторон, которую защищал капитан, начальник колонны, со своими подчиненными - саперами, зенитчиками, связистами и санитарами. Снабжение боеприпасами и продовольствием стало возможным только по воздуху, и призывы о помощи становились все настойчивее. Но 13 февраля, праздник, должен был стать счастливым днем: сообщение с Семлево установлено! 680 мертвых русских лежат вокруг деревни. А сколько их еще скрыто сострадательной в этом случае матерью-природой под своим снежным покрывалом?
Страницы военного дневника начальника колонны технического снабжения саперного батальона описывают 14-дневное окружение в Семлево простыми словами солдата, которые, однако, отражают всю тяжесть этих днейвплоть до снятия блокады.
«Населенный пункт превращен, между тем, в крепость. Снежные валы с установленными на них пулеметами и огневыми позициями для стрелков окружают весь населенный пункт. Каждый знает свое место в случае тревоги. Вдоль снежных валов протянулись через всю деревню отрытые в снегу траншеи, чтобы не дать противнику возможность вести наблюдение за собственными перемещениями, стационарно установлены 6 зенитных орудий, 2 других подвижны, 4 танка Ib 3-й роты 89-го саперного батальона танковой дивизии находятся в боевой готовности. Населенный пункт поделен на 6 участков, за каждый из которых отвечает соответственно выделенный офицер в качестве коменданта участка.
Постоянно ведутся работы по усовершенствованию валов. Были сооружены дополнительные валы с траншеями в качестве ходов сообщения в населенном пункте. Траншеи и ходы сообщения нужно постоянно чистить, потому что снежные заносы не ослабевают. Чрезмерное напряжение сил в последние две недели начинает сказываться на личном составе. К физическому перенапряжению добавляется нервное напряжение ожидания окончательного концентрического удара противника. 13.2. в 5:40 началась первая мощная атака с севера. В 6:10 противник наступает несколькими волнами с востока. Одновременно с запада, двигаясь по низине речки, атакуют части, которые были выделены из состава северной группы атакующих войск. В 6:20 по телефону докладывают об атаке более крупных сил противника с юга. Одновременно противник усиливает минометный огонь. Один танк Ibнаправляется на усиление северного участка, чтобы подавить возможное проникновение сил противника в населенный пункт.
Оставшиеся 3 танка и 2 зенитных орудия остаются в распоряжении командира. Они при этой атаке больше не понадобятся. Хотя противник и посылает волну за волной, в 6:40 с северного участка поступает донесение, что противник отходит, и в 7:30 первый концентрический удар окончательно отбит. На севере, воспользовавшись холмом, поросшим низкорослым кустарником и испещренным старыми траншеями, противник подошел к нашим позициям на удаление 30 м. Здесь он остался лежать, сраженный метким огнем нашего пехотного оружия и ручных гранат. Кто не был убит, пытались укрыться за холмом. Части, атаковавшие с востока, юга и запада, были разбиты под перекрестным огнем нашего оружия в 100 и более метрах от наших позиций. Кто еще оставался в живых, попытались уползти под защиту леса. Число убитых перед нашими позициями оценивалось примерно в 200 чел.
Нервное напряжение последних дней спадает, первый успех в обороне существенно успокаивает личный состав и вселяет уверенность. Облегчение выражается в организации усердного соревнования по стрельбе в каждого русского, который еще двигается на впереди лежащей местности. Командир отдает приказ комендантам участков строго экономить боеприпасы.
Противник выдвигает на позицию новые минометы, их подавление имеющимся оружием невозможно. Два дома уже подожжены стрельбой. Особенно они старались попасть по позициям зенитных орудий. Одно прямое попадание выводит из строя одно орудие. Командир требует по радиосвязи задействовать боевые самолеты для нанесения ударов по скоплениям сил противника и по минометам. Противник переносит свои позиции ближе к населенному пункту. Вновь был издан приказ экономить боеприпасы. Весь населенный пункт находится теперь под постоянным минометным огнем, вдалеке по населенному пункту стреляет вражеская противотанковая пушка, стоящая у развилки дорог севернее Семлево. Ее основной целью, по всей вероятности, являются здание командного пункта и лазарет в центре деревни. Лазарет получает несколько попаданий без какого-либо ущерба. Все имеющиеся в распоряжении емкости заполнены водой в готовности к тушению пожара.
В обед обещают сбросить боеприпасы. На месте выброски быстро выкладывается крест. В 13:40 появляется первый самолет, приветствуемый восторженными возгласами, в 13:50 - второй. Сбрасываются боеприпасы и продовольствие. Радость сменяется восторгом, когда после выброски самолеты открывают плотный огонь из бортового оружия по скоплению сил противника в лесу вокруг Семлево.В 14:00 из дивизии приходит радиограмма, что передовая атакующая часть дивизии уже вышла к опушке леса юго-западнее Семлево. Почти одновременно с этим сторожевое охранение западной окраины населенного пункта докладывает, что в лесу перед позициями находятся, вероятно, немецкие войска.
В 14:20 в Семлево прибывает передовой отряд батальона охраны 11-й танковой дивизии под командованием майора Крумзика. Стремительно атакуя зону действий русского десанта парашютно-десантных войск,батальон захватывал с боем один населенный пункт за другим, начиная с Алферово, без применения тяжелого оружия. Таким образом, Семлево освобождено на западном направлении».
Всё ближе стягивается кольцо вокруг отброшенного назад противника. В конце февраля оборонительные бои закончены, и в начале марта дивизия переходит в наступление. Это уже совсем другие скорости, чем в октябре - одному Богу известно, какие - ведь каждый километр имеет свои 1000 м, и их нужно вначале расчистить для танков, пушек, тяжелых орудий. Часто работу штыковых и совковых лопат приходилось выполнять голыми руками. Часто на трескучем морозе замерзает масло автоматического оружия, аруки, держащие холодное железо, растрескиваются в кровь. Слезы ли это боли или же ярости, которые стекают по щетине небритых лиц, или это и то и другое, или это только холод, который выжимает слезы из глаз? Зима беспощадна, и мы ее ненавидим, в следующие 10 лет мы, как нам кажется, больше не захотим видеть снега. Но важнее всего этого то, что враг будет уничтожен ик началу второй половины марта раздавлен на узком участке в лесном котле окружения. Пару дней спустя остатки сил противника уничтожены в лесах севернее Переходы. За практически 8 недель Советы потеряли в полосе дивизии убитыми 5000 чел. и взятыми в плен 1.500 чел.
Снова ждет новое задание: восточнее Юхновского шоссе окружить и уничтожить сосредоточенные там силы противника, чтобы обеспечить тыл сражающимся там на два фронта дивизиям. Неожиданно начавшаяся метель задерживает подготовку, и человеческая воля вынуждена капитулировать на целые дни перед разбушевавшейся стихией.
Когда буря улеглась, батальоны пешим порядком маршируют в новый выжидательный район: во главе колонны командир батальона со своим адъютантом, за ними группа стрелков-пулеметчиков в белых маскхалатах, численность которых едва ли составит теперь роту, а за ними тянутся сани с оружием и боевой техникой. Это - становой хребет и связующее звено батальонов и полков. Воины, побывавшие уже в Польше, во Франции и на Юго-Востоке, они ценятся вдвойне, но они также становой хребет и связующее звено батальонов и полков. Следует вспомнить сделанное Вернером Боймельбургом описание немецкого солдата в 1917 году теперь, когда батальон растянулся на марше вдоль залитой первым весенним солнцем проселочной дороги: немецкие солдаты, поколение за поколением, - гаранты существования империи, каки гренадеры великого Фридриха, мушкетеры Йорка и Гнейзенау, фузилёры Кениггреца и Сент-Привата, пехотинцы Дуомона и Горлице. После эйфории от быстрых побед и кампаний в Галиции, от Мааса и Сены и от Фермопил до Каламаты, эти парни получили, наконец, воинскую закалку: они могут не только наносить удары, но и превозмогать их.
То, что они, к тому же, не утеряли наступательный дух, показывают и бои по ту сторону шоссе Лосьмино-Ермаки-Вешки. Наступление еще идет, а дивизия вдруг снимается с этого участка - к этому времени уже, к слову, «облегченная» еще на несколько батальонов, батарей и танков - и направляется на устранение угрозы шоссейной дороге с севера. Это лишь один эпизод, т.к. через несколько дней у противника отбиты две дюжины населенных пунктов, и колонны снова беспрепятственно идут по шоссе Смоленск - Вязьма.
Затем снова отход в прежний район боевых действий, чтобы «заплатить по оставшемуся счету». Одна его позиция еще открыта, и павшие при первой атаке бойцы приданного к этому моменту Потсдамского пехотного полка, которые в последнем броске в сторону н/п Лядное навсегда упали в снег, стоят перед нами и требуют отмщения.
В лесах и на голых холмах весна уже спешит вступить в свои права и размывает грязью дороги, которые не заслуживают того, чтобы называться дорогами, потому что летом над ними клубятся столбы горячей пыли, зимой они прячутся в метровых снежных сугробах, а весной и осенью представляют собой сплошное болото. Но надо спешить, и почти за одну неделю удается уничтожить окруженного противника, чему не смогла помешать даже ежечасно прибывающая Угра.
Последний и при этом самый большой шанс Советов потерян. Фиаско Наполеона 1812 года не нашло своих параллелей, чего так желал и добивался Сталин, безжалостно бросая на это все силы. Дивизия - «пожарная команда» своим участием в сражениях на многих центральных участках Восточного фронта помогла сорвать эти планы красного царя. Солнце всходит, и снова приходит наше время. Но прежде нужно передавить вшей и проветрить одежду, чтобы, наконец, выветрился дух нищеты и кислого тыквенного супа, нужно заменить накладки на дисках сцепления и вновь пришлифовать цилиндры, пополнить личный состав и военную технику, потому что ты, товарищ Сталин, потерял своего лучшего и последнего союзника - зиму!
А лето принадлежит нам. Оно cдавних пор наш союзник, и когда его солнце высушит последние лужи талой воды, то будет светить нам, пробуждая новый, лучший мир, который родится из смерти и уничтожения.
Материалы для написания этого доклада предоставили:
Обер-лейтенант доктор Ханай,
Майор Радовски,
Капитан Зарре,
Унтер-офицер Рихтер,
Унтер-офицер Мадер