YOUR WEBSITES NAME
Главная
Новости
День за днём
Документы
Карты
Статьи
Форум
Полезные ссылки
Контакты
Допросы военнопленных
Протокол допроса
главного хирурга 33 армии Жорова.
Опрос Жорова в 1946 г. Комиссией по истории Великой Отечественной войны
5 мая 1942 г.

Тема: Допрос пленного Военный врач 1-го ранга Жоров, из Москвы, год рожд. 1898 национальность - русский (бабушка якобы  была грузинкой).
Гражданская профессия пленного - профессор (хирург) 1-го Московского медицинского института.

Перед войной 5 месяцев работал в Берлине и Цвикау у профессоров Зауэрбрух, Бир, Куленкампф.
Призван на войну 21.6.41, до этого военного обучения не проходил. Сначала был начальником нескольких лазаретов в тылу районов боевых действий.

После попадания 33-ей армии Ефремова в «котел» затребован туда по телеграфу. В самолете, в котором находился еще один специалист по тифозным заболеваниям, он был доставлен от Износки до Дмитровки. Туда он прибыл 17.2.42.

После уничтожения армии отход на восток. По той же самой дороге, что уже известна из допросов других пленных. Он передвигался в обозе с 500 тяжело- и легкоранеными позади оступающих на восток остатков армии. Чтобы легче выйти из окружения, были образованы небольшие группы. Больных и раненых «разбили» на две группы, каждая под наблюдением одного врача. В дальнейшем в ходе отступления тяжелораненые были оставлены вблизи Буславы (уже обнаружены нами).

На вопрос, почему он, как ответственный врач, не передал тяжелораненых немецким войскам, так как выход из окружения с ними был невозможен, он ответил, что его личные убеждения не позволили ему оставить их на расстрел немцам. Находясь под сильным влиянием русской пропаганды, он считал вероятным расстрел раненых русских солдат.

Перед взятием в плен его группа состояла всего лишь из 5 человек, вместе в которыми он на самодельном плоту плыл от Козлы до Шлыково. Убежденные, что уже находятся среди своих, они сошли на берег и были взяты в плен в находящемся неподалеку лесу.

Потери были очень большими, болезни по соотношению с ранениями 7 к одному. Чаще всего случались вспышки сыпного тифа. Этих больных изолировали в Молоденах.

Обморожения зимой были очень редки, но с приближением весны участились.

Врачебные инструменты были разбросаны в лесу во время отступления на участке Буслава - Беляево.

О новых боевых отравляющих веществах показать ничего не может. Ему знакомо мыло против вшей, но не его химический состав.

В Коммунистической партии он якобы не состоит (что при его очень высоком гражданском статусе сомнительно), он будто бы лишь симпатизировал ей.

Во время пребывания в Москве ему стало известно, что множество населения эвакуируют, особенно женщин и детей. На улицах построены баррикады.

О зверствах над немецкими пленными ему ничего неизвестно.
==============================================================================
Еврейский музей и центр толерантности
Исследовательский центр

АРХИВ ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ
Том 9

РОССПЭН Москва 2017


ИСААК СОЛОМОНОВИЧ ЖОРОВ - ХИРУРГ 33-й АРМИИ

Стенограмма беседы с И.С.Жоровым 6 ноября 1946 г.
из фонда Комиссии по истории Великой Отечественной войны

Публикация, вступительная статья и комментарии Д. Д. Лотаревой1

Посвящается 75-летию битвы под Москвой

7 ноября 1946 г. в городе Вязьме был торжественно открыт памятник командарму 33-й армии Михаилу Григорьевичу Ефремову2. Это был первый монумент скульптора Евгения Вучетича. Памятник запечатлел последние минуты жизни Ефремова - раненый, в окружении отбивающихся от наступающего противника бойцов, он зовет их в атаку, на прорыв окружения.
Совпадение это или нет, но накануне открытия монумента, 6 ноября 1946 г., о подвиге 33-й армии рассказал сотрудникам Комиссии по истории Великой Отечественной войны Исаак Соломонович Жоров3.

И.С.Жоров (1898-1976) - известный врач, доктор медицинских наук (1937), профессор (1938), заслуженный деятель науки РСФСР (1960), создатель школы анестезиологии, педагог4. Его биография интересна не только специалистам по развитию медицины, но и военным историкам, поскольку он с осени 1941 г. был участником боевых действий в составе 33-й армии. Более того, Жоров стал очевидцем последних дней жизни Ефремова, как и гибели всей западной группировки 33-й армии в апреле 1942 г. (после чего около года находился на оккупированной территории, работал врачом в больнице, принимал участие в партизанском движении). Именно поэтому стенограмма беседы с И. С. Жоровым, проведенной менее чем через пять лет после трагических событий, является важным ис¬точником сведений о Ржевско-Вяземской операции 1942 г.

Беседу провели сотрудники Комиссии по истории Великой Отечественной войны, созданной по инициативе известного деятеля исторической науки Исаака Израилевича Минца в декабре 1941 г. В 1946 г. она была преобразована в Сектор истории Великой Отечественной войны Института истории АН СССР.

Целью работы Комиссии был сбор неформальных сведений о событиях военного времени, прежде всего путем стенографирования бесед с участниками боевых действий, партизанами, мирными жителями, партийными и советскими работниками. Всего в фонде Комиссии насчитывается в настоящее время около 16 тыс. единиц хранения, четверть из них - стенограммы бесед. Однако их было собрано больше. Часть материалов в 1953 г., после обследования комиссией Главного архивного управления архива Комиссии, тогда хранившегося в Отделе рукописных фондов Института истории АН СССР, была передана в ЦАМО5.

Комиссия собирала материалы как по истории частей и соединений Красной Армии, так и о главных сражениях войны (битва под Москвой, битва за Сталинград и другие), о партизанском движении, жизни на оккупированной территории. Особое внимание уделялось фиксированию решений командующих армиями. Свидетельства очевидцев имели в этом смысле огромное значение. В рассказе И.С.Жорова затронуты все эти сюжеты: он сообщал о сражении за Москву, о Ржевско-Вяземской операции, о действиях командар¬ма Ефремова, о партизанах, о красноармейцах в плену, о жизни в оккупации.

К сожалению, не удалось выяснить, каким образом сотрудники Сектора разыскали И.С.Жорова после войны. Однако 3 марта 1944 г. несколько эпизодов из жизни Жорова на оккупированной территории в Комиссии описала врач Елена Константиновна Васильева6 (стенограмма беседы с нею входит в комплекс рассказов партизан Смоленской области). Она, как и Исаак Соломонович, оказалась в окружении, помогала раненым бойцам РККА и партизанам. Необходимо подчеркнуть ценность непредвзятого взгляда Васильевой на поведение Жорова в оккупации. Возможно, после этого рассказа сотрудники Комиссии постарались установить контакт с Жоровым и узнали о том, в каких драматических событиях он принимал участие. Также надо сказать, что Жоров был, судя по всему, знаком с высокопоставленными лицами не только медицинского, но и партийного руководства, и таким образом о нем мог узнать Исаак Минц, вхожий в эти круги.

Стенограмма беседы с И. С. Жоровым включена в небольшой комплекс документальных свидетельств о боевых действиях 33-й армии7.

Согласно разработанному Комиссией формуляру, опрашиваемого прежде всего просили рассказать биографию. Исаак Соломонович был в этой части беседы предельно краток. Поэтому считаем целесообразным описать его довоенную жизнь подробнее. Как это часто бывает, в разных автобиографических документах Жоров по-разному трактовал свое происхождение и приводил разные версии событий. Это связано с глобальными социальными трансформациями, вызванными революцией 1917 г. Тысячи людей были вынуждены скрывать правду о происхождении, доходах, образовании, службе в Российской императорской армии и т. п. Поэтому мы приведем сведения из всех найденных источников.
И.С.Жоров родился 5 мая 1898 г. в городе Могилеве в многодетной семье ремесленника (по другим сведениям - торговца)8. Пять лет учился в высшем начальном еврейском училище, затем - четыре года в фельдшерской школе, окончил в 1916 г.9 Сдал экстерном экзамены за курс реального училища. Работал врачом сельской больницы, в 1917-1918 гг. помощником санитарного врача «отдела здравоохранения Совета [крестьянских, рабочих и солдатских депутатов] Могилевской губернии». В 1919-1920 гг. служил в РККА, фельдшер сводного госпиталя № 1810. В «Личном листке ответственного работника» Жоров указал, что в 1918-1920 гг. он работал в санитарно-тифозном госпитале, а затем на 7-й военной санитарно-тифозной [станции] в Москве11 В учетно-послужной карточке офицера (далее УПК) он указал, что с июня по декабрь 1918 г. являлся лекарским помощником 15-го стрелкового батальона в Могилеве, после чего был уволен в «долгосрочный отпуск (запас)»12.
По сведениям родственников, как сотрудник ВЧК в Москве Жоров участвовал в реквизиции ценностей в городских особняках. Во время одной из реквизиций познакомился со своей будущей женой, Еленой Петровной Романовой13.
В 1920 г. вступил в РКП(б), но в 1921 г. был исключен «по чистке на год» (в УПК - «как балласт»), однако восстановился (вновь вступил) в партии в 1925 г.14
В 1921 г. поступил учиться на медицинский факультет Первого МГУ15. В других документах указывал, что окончил этот факультет в 1921 г., проучившись 3 года и 6 месяцев16 На факультете был активным членом комсомольской и профсоюзной организаций17. Об этом же пишет в своих воспоминаниях известный врач А.Л.Мясников, учившийся с Жоровым на одном курсе, причем называет Исаака Соломоновича «коммунистом»18.
В 1921 - 1924 гг. И.С.Жоров работал ассистентом (или ординатором) в факультетской клинике. Возможно, именно с этим связано разночтение в сроках учебы на медицинском факультете. Окончил учиться в 1924 г. (специальность - топографическая анатомия и хирургия) и был назначен главврачом Ейской клинической больницы (проработал до 1928 г.)19. В 1928 г. выезжал в Германию на учебу, защитил диссертацию на немецком языке20. По некоторым сведениям, учился у немецких медиков Зауэрбруха, Вира, Куленкампфа21.
В УПК Жоров указал, что в 1929 г. «работал главврачом 2-й клинической больницы»22. Он также трудился в Клинической больнице 1-го МГУ. «В конце апреля или начале мая 1929 г. по решению Секретариата ЦК [ВКП(б)]» был направлен на должность ректора Кубанского медицинского института23. Жоров оставался в этой должности до мая 1931 г., после чего вернулся в Москву и стал заведующим «Женским хирургическим отделением в Басманной больнице» (по 1933 г.)24. С 1933 по 1937 г. - ассистент, доцент Института оперативной хирургии 1-го Московского медицинского института. Заведовал кафедрой топографической анатомии и оперативной хирургии 2-го МГМИ с 1937 по 1938 г. В 1938 г. - доктор медицинских наук, главный хирург Басманной больницы. В 1938-1941 гг. заведующий кафедрой хирургии и топографической анатомии 1-го медицинского института, профессор.
И.С.Жоров разрабатывал вопросы обезболивания при хирургических операциях. Он одним из первых в СССР применил различные виды неингаляционного наркоза: внутривенный, внутрибрюшинный, пероральный, внутрикостный. В 1938 г. опубликовал книгу «Неингаляционный наркоз в хирургии» (второе издание вышло в 1940 г.).
После войны, демобилизовавшись в январе 1946 г., Исаак Соломонович работал заведующим кафедрой хирургии 1-го Московского медицинского института имени Сеченова, создал школу анестезиологии. В 1957-1958 гг. заведовал лабораторией анестезиологии Института грудной хирургии АМН СССР. В 1959 г. вышел его фундаментальный труд «Общее обезболивание в хирургии», а в 1964 г. - не менее значимая монография «Обшее обезболивание»25.
По утверждениям родственников, в начале 1953 г. И.С.Жоров был помещен под стражу в связи выступлением в защиту коллег, арестованных по делу врачей (сфабриковано в конце 1952 г. и запущено в производство в январе 1953 г.), и несмотря на заступничество Г.К.Жукова и К.К.Рокоссовского выпущен только после смерти Сталина26.
По всей видимости, эти сведения не точны. Так, в фондах Центрального архива ФСБ архивно-следственное дело И.С.Жорова не найдено. Родственники сообщали, что Г.К.Жуков и К.К.Рокоссовский ходили на прием к Сталину, чтобы просить за Жорова. Однако в журнале посещений Сталина за 1953 г. фамилии военачальников не значатся27. Отметим также, что в 1949-1956 гг. Рокоссовский был заместителем председателя Совета министров, министром национальной обороны Польской Народной Республики, а Жуков с 1946 г. и до смерти Сталина находился в опале, в Москве отсутствовал (командовал Одесским и Уральским военными округами). По воспоминаниям ученика Жорова профессора Е.М.Липницкого, Исаак Соломонович в связи с «кампанией по борьбе с космополитизмом» был отстранен от работы в 1-м Медицинском институте, но в места лишения свободы заключен не был; эту же версию подтверждают данные Российской Еврейской энциклопедии28.
Хотя И. С. Жоров и не был заключен под стражу, но положение его в конце 1952 - начале 1953 г. было достаточно опасным. Из стенограммы закрытого партийного собрания работников 1-го Московского Ордена Ленина медицинского института, которое состоялось 4 июня 1953 г., мы узнаем, что профессор был исключен из партии за допущенные промахи в работе и за то, что «отмахивался от проблем науки». Однако закончилось все благополучно, Исаак Соломонович был в партии «восстановлен с выговором»29.
Изучение протоколов заседаний ученых советов 1-го Московского медицинского института за 1951 - 1953 гг. показало, что И.С.Жоров практически не пропускал заседания, но в 1953 г. отсутствовал на заседаниях, проводившихся с 23 февраля по 28 сентября 1953 г. Затем его регулярное участие в советах возобновилось30. Вероятно, по делу Жорова проводилась проверка, т. к. исследователям известна «Справка», которую составил 27 марта 1953 г. бывший зам. военного прокурора 33-й армии А.А.Зельфа. В документе описаны события февраля-апреля 1942 г. и подтверждено, что Жоров вел себя мужественно и стойко, в плен не сдавался31.

* * *
Для понимания описываемых в рассказе Исаака Соломоновича Жорова событий приведем краткое изложение последнего этапа существования западной группировки 33-й армии.

33-я армия участвовала в зимнем контрнаступлении советских войск под Москвой конца 1941 - начала 1942 г. Гигантские «клещи» советского наступления должны были сомкнуться в районе Вязьмы, перерезав основные пути коммуникации группы армий вермахта «Центр». Поскольку наметившийся «котел» был слишком большим, его решено было раздробить.

Одним из направлений стало юхновское наступление, которое в силу разных причин замедлилось в середине января 1942 г. Развитие событий на юхновском направлении вынудило советское командование отказаться от первоначального плана наступления на Вязьму, поскольку войска группы «Центр» растянулись и на вяземском направлении образовалось «окно».

Г.К.Жуков решил через это «окно» выдвинуть на Вязьму 33-ю армию генерал-лейтенанта М.Г.Ефремова при поддержке 1-го гвардейского кавалерийского корпуса П.А.Белова (директива от 17 января 1942 г. командующего Западным фронтом), причем некоторые историки оценивают этот факт практически как авантюру.

33-я армия в январе 1942 г. была обескровлена предыдущими боями за Верею, в ее составе не имелось ни одной танковой бригады или батальона, равно как кавалерийского соединения и мотопехоты. В результате на Вязьму по глубокому снегу наступало несколько стрелковых дивизий.

Выход из боев в районе Вереи был осуществлен 33-й армией в течение двух суток. Первые части соединений 33-й армии начали выдвижение в назначенный район только 19 января, после того как 222-я и 110-я стрелковые дивизии овладели Вереей. После 50-километрового марша ударная группа 33-й армии только 23-24 января сосредоточилась в районе населенного пункта Износки32.

26 января войска 33-й армии перерезали дорогу Гжатск-Юхнов. В этот день командующий Западным фронтом Г.К.Жуков сообщил М.Г.Ефремову, что утром в этот день 11 -й кавалерийский корпус Калининского фронта вышел в 12-ти км западнее Вязьмы, и все пути отхода немецких войск оказались прерваны. Жуков потребовал от командующего 33-й армией форсированным маршем выйти 28 января в район Красного Холма, Гредякина, Подрезова, где связаться с авиадесантом 4-го воздушно-десантного корпуса и конницей Калининского фронта.

К утру 2 февраля армия вышла к Вязьме, и 113-я, 160-я и 338-я стрелковые дивизии армии заняли исходное положение для атаки Вязьмы.

Затребованное Г.К.Жуковым продвижение к Вязьме заставило 33-ю армию сильно растянуть фланги. Армия к 31 января представляла собой вытянутую с запада на восток линию, занимавшую фронт 30 км и в глубину 80 км. Наиболее напряженным было положение в точке прорыва фронта. Сам прорыв представлял собой узкий 15-километровый коридор южнее железной дороги, идущей на Вязьму из Калуги.

Немцы довольно оперативно отреагировали на продвижение 33-й армии к Вязьме и 2-3 февраля нанесли контрудар силами 4-го пехотного полка СС с юга и 20-й танковой дивизии с севера. В результате контрударов противник перерезал коммуникации прорвавшихся к Вязьме войск 33-й армии, а затем и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. Попытки деблокировать 33-ю армию силами 9-й гвардейской стрелковой дивизии потерпели неудачу. Армия М.Г.Ефремова перешла к боевым действиям без устойчивого снабжения.

К 8 февраля в районе Вязьмы был по существу образован фронт по обе стороны от шоссе и железной дороги Вязьма - Смоленск. Юго-восточнее Вязьмы вела бои 33-я армия, южнее и юго-западнее сражался корпус П.А.Белова, северо-западнее - 11-й кавалерийский корпус С.В.Соколова из состава Калининского фронта.

Войска рейха все это время вели успешное контрнаступление, быстро закрывая разрыв фронта.

Наиболее драматично в этих условиях сложилась судьба 33-й армии. Объединения под единым командованием 33-й армии и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса произведено не было, и они вели боевые действия самостоятельно.

С 10 февраля 1942 г. так называемая западная группировка 33-й армии (то есть вышедшие к Вязьме дивизии) заняла круговую оборону. Попытки 338-й стрелковой дивизии пересечь разъединяющий группу П.А.Белова и армию М.Г.Ефремова большак Юхнов - Вязьма успеха не имели. В течение второй половины февраля и марта 1942 г. 43-я армия безрезультатно пыталась пробить коридор к 33-й армии.

На 11 марта в составе 33-й армии насчитывалось 12 780 человек, 9185 винтовок, 219 ППД и ППШ, 111 ручных пулеметов, 37 станковых пулеметов, 112 орудий, 340 автомашин и 3579 лошадей.

С вечера 13 апреля всякая связь со штабом М.Г.Ефремова была потеряна. Армия перестала существовать как единый организм, и отдельные ее части пробивались на восток разрозненными группами.

17 или 18 апреля несколько раз раненный до этого М. Г. Ефремов покончил жизнь самоубийством33.

Судьба 33-й армии и гибель командарма Ефремова являются предметом изучения, начиная с войны. Первоначально было проведено служебное расследование (в 1943 г. создана по личному указанию Сталина правительственная комиссия по расследованию причин и обстоятельств гибели 33-й армии и командарма)34.

С 1960-х гг. по настоящее время большую работу проводят поисковые отряды, изучая как места боев 33-й армии, так и архивные документы35. Собраны воспоминания участников событий. Изучены документы войск вермахта, сражавшихся с 33-й армией. Тем не менее полная реконструкция событий вряд ли возможна, поскольку документы 33-й армии сохранились фрагментарно36.

Отсутствие точной информации породило множество версий, в том числе и о предательстве в рядах командования 33-й армии37. Авторы некоторых исследований считают, что именно И.С.Жоров является виновником гибели Ефремова (он якобы вывел командарма к немецкой засаде)38. Однако необходимо подчеркнуть, что содержащие это утверждение книги, хоть и написаны с использованием архивных документов, носят, скорее, публицистический характер и небеспристрастны. Поэтому публикация стенограммы беседы с И.С.Жоровым, на наш взгляд, чрезвычайно важна.

Необходимо отметить, что с начала 2000-х гг. расширились возможности доступа исследователей к документам ЦАМО периода Великой Отечественной войны. Документальные сведения о погибших, раненых, без вести пропавших военнослужащих Красной Армии представлены в интернете в ОБД «Мемориал»39; сведения о награжденных - в базе «Подвиг народа»40. Большой массив делопроизводства армий доступен на сайте «Память народа»41. Федеральные, муниципальные, школьные архивы и музеи также публикуют в интернете документы о сражениях и их участниках. Все это позволяет значительно улучшить качество анализа мемуарных свидетельств о войне, а также восполнить документальные пробелы42.

Важно указать, что текст стенограммы рассказа И.С.Жорова был известен исследователям с 1960-х гг. Его в своей книге «Герой-командарм» использовали (опубликовали совсем небольшой фрагмент) А.А.Игнатова и А.П.Виноградов43. Авторы книги, не сомневаясь в правдивости Жорова, не проводили анализа его текста, да это и не входило в их задачу.

Без указания точного названия и без ссылки на архивные реквизиты приводит фрагмент стенограммы С.Е.Михеенков44. Он сопровождает его весьма эмоциональным, но отнюдь не источниковедческим комментарием, который можно было бы оставить без внимания, если бы автор не настаивал на виновности Жорова в гибели командарма.

Таким образом, представляется необходимым провести анализ сведений, приведенных в стенограмме беседы с И.С.Жоровым, для чего сравнить текст с данными открытых источников и со свидетельствами других участников событий.

Вопрос о достоверности рассказа Жорова привел к необходимости публиковать стенограмму его рассказа без каких-либо исправлений, т. к. особенности речи Жорова в данном случае являются важной составляющей. Например, он неправильно воспроизводит фамилии членов штаба 33-й армии, что фиксирует стенографистка, т. е. он слышал их, но не видел их написания (Гамбург вместо Камбург, Абросимов вместо Офросимов и т. д.). Таким образом, вероятность того, что Жоров подробно обсуждал обстоятельства гибели с кем-либо для уточнения деталей, достаточно мала. Также подчеркнем, что Исаак Соломонович читал перепечатанную стенограмму и расписался, подтверждая верность записи.

Более выверенный рассказ о событиях зимы-весны 1942 г. И. С. Жоров составил спустя почти 20 лет - в 1965 г. он опубликовал воспоминания «В тылу врага под Вязьмой»45. Жоров был не одинок в стремлении представить публике свою историю участия в войне - в 1960-е гг. общество осмысливало военный опыт, началась его героизация (включая празднование Дня победы как национального торжества с проведением парада с 1965 г.), люди начали фиксировать и обнародовать свои воспоминания46.

Справедливости ради нужно сказать, что большинство участников событий шли таким же путем: если сравнить ранние версии мемуаров или рассказов с теми, что были опубликованы в 1960-1980-х гг., заметно, что тексты подвергаются изменениям, иногда значительным, вследствие цензурных ограничений, а также самоцензуры авторов.

Сравнение текстов стенограммы рассказа и опубликованных воспоминаний показало, что в последних изложены те же события - более сжато в части военной операции и более развернуто и четко в части обстоятельств пленения и жизни на оккупированной территории. Предваряя воспоминания, Жоров написал, что о событиях гибели 33-й армии «в нашей литературе почти не упоминается» и что ему, как их участнику, хотелось бы рассказать о том, «в каких тяжелых условиях велась борьба в тылу врага, как погиб генерал Ефремов, как после его смерти уцелевшие воины вместе с партизанами и жителями оккупированных районов продолжали бороться с немецко-фашистскими захватчиками»47.

Иногда Жоров дословно воспроизводит текст стенограммы, иногда явно вносит в него дополнения и изменения, которые будут отмечены в комментариях.

Как говорилось выше, И.С.Жоров описывал в своем рассказе события почти пятилетней давности, однако анализ текста стенограммы позволяет убедиться, что он очень точно запомнил даты и детали произошедшего. Сопоставление фактов, приведенных Жоровым, с данными открытых источников говорит в подавляющем большинстве случаев в пользу точности его информации (см. комментарии к тексту). Вероятно, помогла в этом феноменальная память Исаака Соломоновича, о которой свидетельствовали его родственники.

Формат публикации позволяет отметить лишь совпадения и разночтения сведений из рассказа Исаака Соломоновича, данных официальных источников, воспоминаний других участников событий. Надеемся, что публикация стенограммы рассказа И.С.Жорова 1946 г. внесет вклад в дело комплексного изучения событий Ржевско-Вяземской операции. Однако более важным нам представляется осмысление опыта борьбы и выживания этого нетривиального человека, который не изменял себе и продолжал делать свое дело несмотря ни на какие обстоятельства.

1 Публикация выполнена в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Историческая память и российская идентичность», направление 3 - «Исторический опыт сосуществования носителей разных культур, традиций, исповеданий в формировании российской государственности».
2 Ефремов Михаил Григорьевич (27.02.1897-19.04.1942) - кадровый военный. Окончил школу прапорщиков. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Выпускник Военной академии им.Фрунзе. Генерал-лейтенант. В начале Великой Отечественной войны командовал 21-й армией, в августе 1941 г. - Центральным фронтом. В октябре 1941 г. последовательно занимал посты командующего 10-й армией, зам. командующего Брянским фронтом и, наконец, командующий 33-й армией. 33-я армия участвовала в битве под Москвой, в Ржевско-Вяземской операции 1942 г. Попав в окружение, отказался оставить войска и вылететь на самолете из окружения. В ходе боев был несколько раз ранен и застрелился. В 1996 г. посмертно награжден званием Героя Российской Федерации.
3 Научный архив Института истории Российской академии наук (далее - НА ИРИ РАН). Ф. 2. Раздел I. Оп. 81. Д. 9. Л. 1-16.
4 О нем см.: Скоркин К. В. Они носили твою фамилию: Биографический справочник. Земская и советская медицина, 1900-1941. Золотые три с половиной тысячи. Ч. 1. М.: ВивидАрт, 2012. С. 471; Персональная страница И. С. Жорова на сайте «Бессмертный полк. Москва». URL: http://www.polkmoskva.ru/people/964097/ (дата обращения: 31.10.2016); Жорова С. Жизнь, отданная борьбе с болью // Мишпоха. 2000. № 6. URL: http://mishpoha.org/6/gorov.php (дата обращения: 31.10.2016); Персональная страница И.С.Жорова на сайте «Студенческий научный кружок кафедры оперативной хирургии и топографической анатомии». URL: http://www.snkoph.narod.ru/gorov.html (дата обращения: 31.10.2016); Творческий путь И.С.Жорова: К 70-летию со дня рождения и 45-летию научно-педагогической и общественной деятельности // Труды 1-го Моск. мед. ин-та. Т. 64. М., 1968. С. 9; Исаак Соломонович Жоров: К. 70-летию со дня рождения // Хирургия. 1968. № 4. С. 152; Исаак Соломонович Жоров: К 75-летию со дня рождения // Хирургия. 1973. № 4. С. 3; Памяти Исаака Соломоновича Жорова // Хирургия. 1976. № 8. С. 152.
5 Отчет ОРФ Института истории АН СССР за 1953 г. в НА ИРИ РАН. О Комиссии по истории Великой Отечественной войны см.: Лотарева Д. Д. Комиссия по истории Великой Отечественной войны и ее архив: реконструкция деятельности и методов работы // Археографический ежегодник за 2011 год. М., 2014. С. 123-166; Тихонов В. В., Лотарева Д. Д. Собеседник Рокоссовского: скульптор Николай Гаврилов на фронте под Москвой (зима-весна 1942 года) // Родина. 2014. № 12. С. 27-30; Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев (по материалам Комиссии по истории Великой Отечественной войны) / К. С. Дроздов, Д. Д. Лотарева, С. Д. Маркова, Д. Файнберг; ред. Й. Хелльбек. М.: НЛО, 2015; Вклад историков в сохранение исторической памяти о Великой Отечественной войне (на материалах Комиссии по истории Великой Отечественной войны АН СССР, 1941-1945 гг.) / А. Г. Гуськов, К. С. Дроздов, С. В. Журавлев, В. Н. Круглое, Д. Д. Лотарева, В. В. Тихонов. М.: ИРИ РАН, 2015 (2-е изд. М.: ИРИ РАН, 2017); Живые голоса войны: Архив Комиссии по истории Великой Отечественной войны /А. Г. Гуськов, К. С. Дроздов, В. Н. Круглое, Д. Д. Лотарева, В. В. Тихонов // Российская история. 2015. № 6. С. 158-168. Лотарева Д. Д. Комиссия по истории Великой Отечественной войны: История создания, основные этапы и результаты деятельности // Великая Отечественная - известная и неизвестная: историческая память и современность. Материалы международной научной конференции. М.: ИРИ РАН, 2015. С. 159-164.
6 НА ИРИ РАН. Ф. 2. Раздел II. Оп. 2. Д. 386. Далее: Стенограмма беседы с Васильевой Е. К. Благодарю ст. н. с. ИРИ РАН К. С. Дроздова, обратившего мое внимание на этот документ.
7 НА ИРИ РАН. Ф. 2. Раздел I. Оп. 81.
8 Жорова С. Указ. соч. Также в документах встречается уточнение, что отец Жорова был «мелким торговцем».
9 Скоркин К. В. Указ. соч. Сведения взяты из анкеты Жорова, которую он заполнил в ходе партийной переписи 1927 г. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 9. Ед. хр. 1723). В послужной карточке офицера (ЦАМО. Картотека УПК) указано, что училище Жоров окончил в 1913 г., а фельдшерскую школу - в 1918 г.
10 Скоркин К. В. Указ. соч. С. 471.
11 ГА РФ. Ф. 428. Оп. 41. Д. 929. Л. 2.
12 УПК И. С. Жорова, составленная Фрунзенским военкоматом г. Москвы // ЦАМО. Картотека УПК. Также указано, что был лекарским помощником Ржевского тифозно-сыпного госпиталя. В УПК И.С.Жорова, составленной Киевским военкоматом г. Москвы, указано, что он служил лекарским помощником 15-го стрелкового батальона Могилевской ГубЧК с сентября 1918 г., уволен в запас в сентябре 1919 г. // ЦАМО. Картотека УПК.
13 Родственники считали, что она была княжеского рода. См.: Жорова С. Указ. соч.
14 ГА РФ. Ф. 428. Оп. 41. Д. 929. Л. 1.
15 Первый Московский государственный университет (Второй МГУ был основан на базе Высших женских курсов). В 1930 г. медицинский факультет был выведен из состава МГУ и преобразован в Первый московский медицинский институт. В настоящее время - ГБУ УВПО Первый московский государственный медицинский университет им. И. М. Сеченова. Личного дела И. С. Жорова в фонде университета, хранящемся в ЦГА г. Москвы (Ф. Р-726), не имеется. Доступ к личным делам, хранящимся в архиве Отдела кадров университета, возможен только для родственников сотрудников.
16 УПК И. С. Жорова, составленная Фрунзенским военкоматом г. Москвы // ЦАМО. Картотека УПК.
17 ГА РФ. Ф. 428. Оп.41.Д. 929. Л. 2.
18 «Коммунисты были со мной довольно дружелюбны - Сакоян, Коган, Жоров и другие». См.: Мясников А. Л. Я лечил Сталина. М.: ЭКСМО, 2011. С. 54.
19 ГА РФ. Ф. 428. Оп. 41. Д. 929. Л. 4.
20 Там же; Жорова С. Указ. соч.
21 Зауэрбрух Фердинанд (Sauerbruch Ferdinand) (1875-1951) - немецкий хирург, один из основоположников грудной хирургии; Вир Август (Bier August) (1861-1949) - немецкий хирург, первым применил спинальную анестезию; Куленкампф Дитрих (Kulenkampf Dietrich) одним из первых в 1911 г. применил чрезкожную «слепую» блокаду плечевого сплетения без предварительного выделения нервных стволов, был «отцом» популярной у российских анестезиологов довоенного времени надключичной (супраклавикулярной) блокады плечевого сплетения.
22 УПК И. С. Жорова, составленная Фрунзенским военкоматом г. Москвы // ЦАМО. Картотека УПК.
23 ГА РФ. Ф. 428. Оп. 41. Д. 929. Л. 10. Строки были написаны собственноручно Жоровым в письме в Наркомздрав от 18 ноября 1930 г. Он также пояснял: «К сожалению, здесь (в Краснодаре. - Д. Л.) сейчас получить этого документа (так!) невозможно, кроме копии решения Окружкома. Решение Секретариата ЦК и копию путевки можно получить у т<оварища> Кревицкого, который в курсе моего направления».
24 УПК И. С. Жорова, составленная Фрунзенским военкоматом г. Москвы // ЦАМО. Картотека УПК. Басманная больница - ныне ГКБ № 6 г. Москвы.
25 Анестезиология и реаниматология: Учебник / под ред. В. Д. Мальцева, С. В. Свиридовой. М.: Медицина, 2003. С. 26.
26 Жорова С. Указ. соч. Автор утверждает, что Жоров год провел в заключении.
27 На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924-1953 гг.) / сост. А. В. Короткое, А. Д. Чернев, А. А. Чернобаев. М.: Новый хронограф, 2008. По указателю.
28 https://www.rujen.ru (дата обращения: 31.10.2016).
29 ЦГА Москвы. Ф. П-2055. Оп. 2. Д. 36. Л. 95. К сожалению, более точными сведениями (например, датами исключения и восстановления) мы не располагаем, т. к. некоторые дела из фонда первичной партийной организации 1-го медицинского института исследователям не выдаются, поскольку содержат конфиденциальные персональные данные.
30 ЦГА г. Москвы. Ф. Р-726. Оп. I. Д. 1079. Л. 94, 127; Д. 1080. Л. 1, 25, 77; Д. 1081.Л. 1,68; Д. 1082. Л. 1,26.
31 Мельников В. М. Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремо¬ва. М.: Яуза; ЭКСМО, 2011. С. 705-706. Как попал текст справки к автору книги, он не поясняет. Об А. А. Зельфе см. ниже.
32 Износки - село, районный центр Калужской области и железнодорожная станция Московской железной дороги (линия Вязьма - Сызрань).
33 По книге военного историка А. В. Исаева «Краткий курс истории Великой Отечественной войны: Наступление маршала Шапошникова» (М.: Яуза, Эксмо. 2005. С. 88, 117-123, 132-133, 135, 140). В ОВД «Мемориал» значится другая дата гибели Ефремова: 19 апреля (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=407387846 (дата обращения: 31.10.2016)). О Ржевско-Вяземской операции 1942 г. см. также: Статюк И. Ржевско-Вяземская операция 1942 г. (зима-весна). М.: Цейхгауз, 2007. Обзор точек зрения о причинах поражения западной группировки 33-й армии см.: Герасимова С.А. Военные действия в районе Ржевско-Вяземского выступа в январе 1942 - марте 1943 г. Ржевская битва: Дисс. ... к. и. н. На правах рукописи. Тверь, 2002. С. 53-56.
34 Митягин С. Д. Боевые действия под Вязьмой: операция или имитация? // Военно-исторический архив. 1998. № 3. С. 121-122.
35 Материалы Международной научно-практической конференции «Ржевско-Вяземский выступ: 70 лет спустя»: К 70-летию подвига 33-й армии и ее командарма генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова / МБУК «Вяземский историко-краеведческий музей»; сост. О. Е. Селявина. Вязьма: Вяземская городская типография, 2014; В последний бой с командармом / М. Сапожников, В. Сапожников, Л. Марченков, А. Виноградов, К. Соколов // Военная археология. 2010. № 3. С. 38-42.
36 По воспоминаниям, которые нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, два ящика со штабными документами западной группировки 33-й армии были зарыты в лесу и до сих пор не найдены, см.: Гунченков И. Ф. Солдатский подвиг командарма. Калуга: Золотая аллея, 2005. С. 181.
37 См., напр.: Михеенков С. Е. 33-я армия, которую предали. М.: Вече, 2016. Книга неоднократно переиздавалась в 2000-х гг.
38 Мельников В. М. Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремова. С. 686-687,693-711.
39 https://www.obd-memorial.ru
40 http://podvignaroda.mil.ru
41 https://pamyat-naroda.ru
42 Агафонов Е. И. Подвиг 33-й армии на «Подвиге народа» // Материалы Международной научно-практической конференции «Ржевско-Вяземский выступ: 70 лет спустя»... С. 31-38.
43 Виноградов А. П., Игнатова А. А. Герой-командарм. М.: Воениздат, 1967. С. 185, 193.
44 Михеенков С. Е. 33-я армия, которую предали. С. 378-379.
45 Военно-исторический журнал. 1965. № 6. С. 57-65. Далее - Жоров И. С. «В тылу врага...»
46 В частности, о 33-й армии был опубликован текст: Соловьев В., Борискин А. Командарм тридцать третьей // Герои и подвиги. М.: Воениздат, 1963. С. 73-77.
47 Жоров И. С. «В тылу врага...» С. 57
СТЕНОГРАММА БЕСЕДЫ С ВОЕНВРАЧОМ I РАНГА И.С.ЖОРОВЫМ

Сектор Истории Великой Отечественной войны Института Истории Академии наук СССР
Стенограмма беседы с т<оварищем> ЖОРОВЫМ И. С.

Беседу проводит научн<ый> сотрудник Грицевская Е. М.1
Записывает Рослякова О. А.2
Москва, 6 ноября 1946 г.

Военврач I ранга. Полковник медицинск<ой> службы. Главный  хирург 33-й армии3.
Сейчас: зав. кафедрой оперативной хирургии 1-го Московского ордена Ленина мединститута.
Год рождения 1898. Еврей.
Член партии с 1920 г.
Награды: орден «Красной Звезды», орден «Отечественной войны» II степени и 2 ордена Отечественной войны I ст., медали: «За оборону Москвы», «За победу над Германией», «За освобождение Варшавы» и «Взятие Берлина».


ЖОРОВ Исаак Соломонович

В январе 1921 г. окончил Медицинский факультет Московского Государственного Университета. По окончании вуза работал научным сотрудником кафедр Оперативной хирургии и Клинической хирургии под руководством засл<уженного> деятеля наук, члена-корреспондента Академии Наук СССР проф<ессора> Герцена П. А.4 и академика Бурденко Н.Н.5 В 1937 г. я утверждаюсь зав<едующим> кафедрой оперативной хирургии 1-го Московского ордена Ленина Медицинского ин<ститу>та. В этой должности состою и сейчас. Одновременно я в течение 15 лет работаю в редакции журнала «Хирургия»6, заместителем ответ<ственного> редактора которого состою и в настоящее время.
В партийную неделю 1919 г.7 подал заявление о вступлении в ВКП(б). Заболевание в это время сыпным тифом8 отсрочило тогда мой прием в партию до января 1920 г.

8 воскресенье 22 июня 1941 г. была объявлена война. На следующий день я просил начальника Главного военно-санитарного управления генерала Смирнова9 зачислить меня добровольцем в действующую армию10. Через несколько дней я был назначен главным хирургом 31 армии11
Санитарная служба 31-й армии формировалась в Москве12. Числа 15 июля 1941 г. мы из Москвы выехали в г<ород> Старицу, а затем в Ржев. Там я работал в 31 армии до 11 октября 1941 г.13
9 октября была получена телеграмма из Москвы, из Главсанупра, о немедленном выезде в Москву на пленум Ученого совета при начальнике Главсанупра т<оварище> Смирнове14. На пленуме собирались всегда, я бы сказал, «академическая знать» и ответственные медицинские работники фронтов и армий.
Я должен был там доложить «о работе хирурга в армии».
11 октября я на машине со своим шофером т<оваришем> Лариным выехал в Москву. Вскоре после того как я проехал Зубцово, Погорелое Городище, они были заняты немцами15. Дело в том, что немцы начали обходить Ржев. Они раньше пришли в Зубцово и Погорелое Городище, чем в Ржев.
31 армия была отрезана и начала двигаться на Калинин - на север, обратно на восток она уже двигаться не могла.
В Москву я прибыл 12 или 13 октября. Эти дни были для Москвы особенно тревожны. 15 октября учреждения начали усиленно эвакуироваться из Москвы. Пленум Ученого совета при начальнике ГВСУ уже не смог состояться. Свой доклад в виде статьи я передал в журнал «Военно-медицинское дело»16, где она была напечатана в № 11 за 1941 г.17, и в сокращенном виде в газете «Красная звезда» под названием «Некоторые вопросы хирургической работы в дивизии»18.
15 или 16 октября мне было предложено автомашину с шофером передать оперативной группе ГВСУ, остававшейся в Москве, а самому временно поехать со всем аппаратом ГВСУ в Куйбышев, но я просил оставить меня в Москве в армии и 17 октября был назначен армейским хирургом 33-й армии19.
Уже первые месяцы пребывания в 31-й армии в самом начале войны показали, что санитарная служба, действительно, учла опыт боев у Хасана, опыт войны с Финляндией и создала стройную организацию помощи раненым, начиная с поля боя, во многом облегчившую наш труд, особенно хирургическую помощь раненому20. Все же не все могло быть предусмотрено. В частности, нам надо было на месте разрешать вопрос о борьбе с шоком, начиная с поля боя21. Вместе с ныне генерал-лейтенантом Барабановым (тогда начсанарм)22 и его заместителем, ныне полковником Поляковым (быв. начсанотдела ЦДКА в Москве)23, мы лично наблюдали за выносом с поля боя раненых и за их дальнейшей эвакуацией в армейские госпитали через БПМ (батальонный пункт медпомощи), ПМП (полковой медпункт), МСБ (медико-санитарный батальон).
На передовую с нами выезжал иногда писатель Белла Иллеш24, и в одну из этих поездок на наших глазах был убит командир полка, по-видимому, немецким снайпером. Фамилии командира не помню.
Мы наблюдали, как выносят раненых. Это тяжелое дело. Мы часто теряли санитаров при выносе раненого. Вынос мучителен и для самого раненого. Способы вытаскивания раненого с поля боя, обычно на плащ-палатке, были до того мучительны для некоторых видов ранений, что раненый начинал кричать, а крик тотчас привлекал внимание противника. Как только раздавался крик, появлялся огонь неприятеля.
Помимо того, что раненому было больно при такого рода вытаскивании, оно вызывало дополнительные боли, которые приводили к возникновению и развитию так наз<ываемого> вторичного шока. Если раненый в момент ранения и ощущал боль, то при вытаскивании эта боль настолько резко усиливается, что раненый при этом дополнительно получает тяжелую травму, которая приводит его в чрезвычайно тяжелое, шоковое состояние. Он становится апатичным и близким к гибели.
Тогда мною было предложено простое средство, о котором я писал 25 декабря 1941 г. и в «Красной звезде». Я предложил давать раненому при его вытаскивании выпить морфийно-водочный раствор. Водка - противошоковое средство, морфин - прекрасно обезболивает25.
Мы начали снабжать санитарных инструкторов флягами с морфийно-водочным раствором. Если санитарный инструктор не мог дать раненому выпить сто грамм морфийно-водочного раствора на поле боя, то он это делал в первом укрытии, в первой ямке, за первым бугорком. Благодаря этому раствору нам удавалось доставлять раненого в хорошем состоянии, без криков из-за болей, на батальонный пункт, на ротный пункт медпомощи. Это мы начали делать буквально с первых дней войны.
Там же в первые дни войны мы пережили целый ряд смертей и в том числе врачей в результате ранений и возникновения газовой инфекции. Мы уже тогда убедились в недостаточности хирургической обработки главным образом ран при огнестрельных переломах.
Тогда же я начал разрабатывать, еще в 31-й армии, вопрос об обработке огнестрельного перелома, г<лавным> о<бразом> бедра и голени и ранений ягодичной области. Эту работу я продолжал в 33-й армии и на 1-м Белорусском фронте. По этим вопросам подвожу итоги в настоящее время26.

Итак, в 33-ю армию я приехал 17 октября 1941 г.27 2-й эшелон Штаба 33-й армии стоял в с. Петровском, что западнее Апрелевки, в 50 км примерно от Москвы. Через некоторое время мы переехали в д. Собакино28. Учреждения наши располагались в очень интересных местах. Например, госпиталь № 104-А помещался в Архангельском, по Калужскому шоссе в 34 км от Москвы. Операционная была в комнате, где спал когда-то В. И. Ленин, как мне говорили оставшиеся старожилы29. Другой госпиталь был расположен в имении-дворце Шереметьевка (по тому же шоссе)30 и в санатории «Узкое»31.

Когда я пришел в 33-ю армию, то генерал Ефремов уже командовал армией32. Часто я общался с Горячевым - комиссаром тыла 33-й армии33 и генералом Вязаничевым - начальником тыла34.

Армия наша занимала оборону, но в ноябре она начала готовиться к наступлению35. Наши части упражнялись в наступлении в снегу, одевали белые халаты, учились ходить на лыжах. Экипировались в зимнюю одежду прекрасно. Знал (так в тексте. - Д. Л.), что была сделана очень хорошая подготовка. Я только медик и о наших первых успехах уже помню смутно, но наша армия впервые начала изучать немецкую «культуру» в деревнях, которые ими занимались. Вспоминается такой эпизод, характерный для поведения немцев в эту первую зиму. В деревне Юшкова36 немцы находились очень недолго, около двух суток. Внешний вид немцев напоминал картину бегства наполеоновской армии. Они были укутаны в платки, одеяла, женские кофты и т. п.37 Население рассказало нам очень подробно поведение немцев за сутки их пребывания в деревне.
Как только немцы появились в деревне, они разбежались по всем хатам и сразу к кроватям. Они тотчас снимали одеяла. При этом, если одеяла были большие, они разрезали их пополам - каждому немцу по половинке. В каждой половинке они тут же проделывали 3 дыры: одну для головы и две для рук. Снимали свою шинель, одевали эту своеобразную жилетку. После этого лазили в печку, шарили и забирали все съестное. Поевши, раздевались догола и заставляли мужчин, а чаще женщин и девушек мыть их. Все это было отплачено населением, когда ими же были захвачены немцы (так в тексте. - Д. Л.).

Первые дни наступления вселили в нас уверенность в победе. Радость была необычайна. Я, разумеется, не могу рассказать ни о тактике, ни о массовом героизме наших бойцов и командиров. Это знали хорошо командиры и политработники. Я могу лишь вспомнить об отдельных эпизодах38.

Перед быв<шей> Московской Пролетарской дивизией, называвшейся 1-й Мотомех гвардейской дивизией (так в тексте. - Д. Л.), была поставлена задача взять Наро-Фоминск39. На одной стороне реки Нары, проходившей через город, находились немцы, на восточном берегу - наши войска, а именно 1-я Мотомехдивизия (быв. Пролетарская).
Командующий Дивизией полковник Новиков (вскоре получивший звание генерала) сам пошел во главе батальона лыжников в обход Наро-Фоминска40. В этом наступлении он был ранен в руку, и я его оперировал.

Другой случай. В армии нашей было хорошо известно, что прибывшая незадолго до наступления стрелковая бригада сибиряков очень хорошо воевала41. Там были замечательные командиры и бойцы. Вспоминаю капитана Степанова. После первых дней наступления он был ранен в область локтя. Тогда впервые в нашей армии мы ему наложили т. н. отсроченный шов через шесть дней после ранения. Еще до снятия шва он пошел обратно в часть. Из части вернулся, и мы ему сняли шов, и он опять пошел обратно в бой со своей ротой, которую он не хотел ни в коем случае оставить.

Таким образом, в начале декабря 1941 г. наша 33-я армия начала наступать и наступала очень успешно до взятия Износок42. За Износками мы подошли к Угрюмову (разъезд)43. Отсюда командующий с частью армии дошел почти до Вязьмы, но был изолирован от другой части армии немцами44.

В первых числах марта 1942 г. интенсивных боев не было, предполагался маленький интервал в боевых действиях45, поэтому, по моей просьбе, мне был дан Начсанупром Зап<адного> фронта т<оварищем> Гурвичем46 самолет на десять суток для полета в Саратов и обратно к семье (эвакуированной туда из Москвы)47.

Я выехал из Москвы в армию (так! - Д. Л.) с тем, чтобы передать временно на 10 дней руководство хирургической работой моему доценту т<оварищу> Рабиновичу, который вместе с другими сотрудниками моей кафедры был мною взят в армию48.

15 марта я приехал обратно в армию и там застал телеграмму от командующего армией генерал-лейтенанта Ефремова, в которой он требовал от начсанарма49, чтобы я (Жоров) и еще два консультанта вылетели к нему в окружение50.

Командующий же генерал-лейтенант Ефремов с частью армии попал в окружение при следующих обстоятельствах:
Начали мы наступление из-под Наро-Фоминска. Взяли Верею, Боровск и др. Добрались до Износок. Это, примерно, километров 130-140 от Москвы. Я не военный специалист, говорю только свои впечатления. Ефремов решил, несмотря на то, что тылы не подтянулись, взять с разбега Вязьму51. Правда, если бы ему удался этот маневр, и он взял бы Вязьму, это сыграло бы колоссальную роль в положении на Западном фронте. Наша разведка доносила, что Вязьма эвакуируется немцами. Оперативная группа штаба во главе с генерал-лейтенантом Ефремовым повела армию на Вязьму. Когда голова армии оказалась в 6-7 км от Вязьмы, немцы отрезали нам хвост. Таким образом, часть армии оказалась окруженной, прекратилось снабжение продовольствием, боевыми припасами, медикаментами и т. п.

Мы занимали места, которые раньше занимались немцами, поэтому эти деревни были ими ограблены и там продовольствия никакого не было. Мы вступали в совершенно голодные места, а с собою никаких продуктов не имели. Запас боеприпасов был недостаточен. Когда нас окружили, мы принуждены были закапывать наши орудия, снимать замки.

Правда, скоро нам стали сбрасывать с воздуха хлеб, сухари, патроны и винтовки. Все же сбрасывалось мало. Мы выдавали по 100 грамм сухарей, а бойцам - 300 грамм, раненый получал 100 г. Был настоящий голод. Лошади ели солому, которую снимали с деревенских крыш, так как сена у нас не было. Лошади падали, и мы ели этих лошадей. Бывали и неприятные картины голода.

Помню, в деревне Коростели поистине жуткую картину.
Вся деревня мной была занята под госпитали, где были размещены раненые. По деревне шел небольшой обоз. Вдруг одна лошадь пала. Когда это увидали из окон изб, к этой лошади с ножами в руках начали подползать раненые, безногие, безрукие, раненые в живот, для которых проползти несколько шагов была пытка. Ползли со всей деревни к тому месту, где лежала павшая лошадь. Оглянуться мы не успели, как лошади не стало, остались одни лишь кости. Голод давал о себе знать. Бывали случаи, когда боец в окопе внезапно умирал, и мы на вскрытии могли констатировать только истощение52.

В таких условиях находилась окруженная часть 33-й армии, когда я прибыл в распоряжение командующего. К последнему попасть было нелегко.

К 15 марта окруженная часть армии находилась от всей остальной ее части на расстоянии 9 км. Попасть к Ефремову М.Г. можно было только по воздуху и только ночью.

В ночь с 15 на 16 марта мы в 3 часа ночи на самолете У-2 вылетели, но были обстреляны, не заметили посадочных сигналов и вынуждены были, не приземляясь, вернуться обратно.

16 марта, т. е. на следующий день, мы опять взлетели и благополучно приземлились. Тотчас я был доставлен к командующему. У командующего я застал следующих товарищей: генерал-майора Абросимова, начальника артиллерии армии53, полковника (в настоящее время генерала) Кеносьяна (начальника штаба окруженной группы войск)54, начальника Особого отдела тов. Гамбурга55. Кроме упомянутых товарищей, я на следующий день познакомился с полковым комиссаром тов<арищем> Владимировым56, который выполнял функции члена Военного совета взамен Шляхтина57, т<оварища> Гончарова Малаха - подполковника, зам. начальника воздушных сил армии58, начальника связи полковника Ушакова59, начальника комплектования полковника Самсонова60 и мн<огих> других (так в тексте. - Д. Л.).

Несмотря на тяжелые условия, в которых жили в окружении бойцы и командиры, они проявляли исключительный героизм. Немцы имели возможность и применяли в борьбе с нами авиацию, артиллерию, минометы, несколько танков, и тем не менее мы долго противостояли немцу и очень успешно.
Я не могу припомнить фамилий смелых и мужественных людей, их было много, очень много, но некоторые эпизоды сохранились в памяти. Так однажды мне был представлен простой боец-герой. Это был по профессии охотник-сибиряк. Из-за плохого питания он страдал куриной слепотой, и потому он ночью ничего не видел, но зато ежедневно днем он приходил к командиру с такими словами: «Товарищ командир батальона, разрешите поохотиться!» Командир батальона ему, конечно, разрешал. «Охота» его выражалась в следу¬ющем: он каждый день уходил и каждый день приходил с документами двух-трех убитых им немцев. Он убил около 120 немцев за то время, что мы находились в окружении, и был представлен к награждению его орденом Ленина.
Я помню капитана из пограничных войск. Он каждый день выходил со своим ординарцем и убивал немцев. Он усиленно подбирался с бутылками горючего к танку, но так и не смог с ним встретиться.
Итак, 17 марта 1942 г. в 5.00 я прибыл в расположение окруженной немцами группы наших войск. Штаб армии находился в д<еревне> Желтовке61. Радиус окружения, примерно, километров 15-18.

Как только мы прилетели, явились к командующему. Он был очень рад нам и заявил: «Профессор, вы должны мне помочь. У меня бойцы падают от истощения, убывают от ранений, по понятным причинам пополнения я не имею. У меня имеется две с половиной тысячи раненых (их было около 2700 чел<овек>). В короткий срок их надо поставить на ноги. По крайней мере, вы мне должны дать 700-300 человек».
Я просил дать мне два дня сроку для ознакомления с положением раненых.
Через два дня я доложил командующему, что в строй в течение 7-10 дней можно будет вернуть 1000 человек.
Через две недели, правда, с небольшими ранками, но вполне боеспособных мы дали 1100 человек в строй.

Мы вернули в строй 1100 человек, а 1600 раненых у нас осталось. Они связывали нас по рукам и ногам. Остались раненые, которые самостоятельно не могли передвигаться. Мы организовали мастерские, которые делали костыли, палки, чтобы с их помощью раненые могли передвигаться. Эту работу мы проделывали, но раненые прибавлялись каждый день.

Тогда был послан ответственный товарищ в Москву, и Генеральный штаб отдал распоряжение вывезти раненных из окружения, из лесов на самолетах АНТ-1462. Много раненых вывезли на «большую землю», но все-таки около тысячи раненых осталось63. Кроме того, у нас осталось 150 больных сыпным тифом, которые сопровождались арм-эпидемиологом, профессором Капусто64, расстрелянным немцами при пленении раненых, как еврей65.

Между тем, положение наше ухудшалось со дня на день. Немцы наступали со всех сторон. Начали бомбить почти ежедневно, а потом по 2-3 раза в день деревни, где находились раненые. Было много жертв. Мы решили вывезти раненых в леса, и к 3 апреля66 1942 г. всех раненых поместили в палатки, землянки, шалаши в лесах. Продовольственное положение наше ухудшалось все больше.

Изо дня в день нас теснили немцы. Я должен сказать, что оборону мы держали замечательно, но обстановка была мучительно тяжелая. Смерть от истощения стала встречаться чаще. Боец занимает окопы, воюет, наступает и вдруг, представьте себе, он пришел из наступления, сел в свой окоп и внезапно умер.

То, что сбрасывали с самолетов, не все попадало нам. Нам сбрасывали винтовки, боеприпасы, сухари, перевязочный материал, медикаменты, но всего этого было мало. Поэтому мы нуждались во всем. Несмотря на это, бойцы держались прекрасно.

Однажды командующий отдал приказ: «За дерзостный поступок». Это поощрение вылазок в сторону немцев и убийства немцев.
Мы имели такое интересное явление, когда наша молодежь и не молодежь мелкими группами уходила к немцам, а возвращалась с пленными в два-три раза больше по численности этой боевой группы. Наши бойцы подходили к немцам, обезоруживали их, окружали и забирали в плен и убивали.

Так мы жили: изо дня в день бои, изо дня в день на нас наступали немцы. У них появились танки, у нас только винтовки.

Все врачи и фельдшера были обучены бросанию бутылок с горючей жидкостью. Мы знали, что на нашем участке есть три танка. Мы считали, что должны вывести их из строя. Для нас это было величайшей важности дело.

Словом, жизнь была плохая. Мы ждали, что нас освободят. Нам сообщили, что мы должны соединиться с группой Жабо и группой Белова67. Нам сбросили десантную группу. Мы надеялись, что наши к нам прорвутся, ведь мы же стояли под Вязьмой!

Числа 1 или 2 апреля командующий приказал т<оварищу> Гамбургу, начальнику особого отдела, с первым самолетом, который к нам прилетит, вылететь в Москву. Ему было поручено доложить главковерху68 о положении окруженной части армии и поставить вопрос о необходимости выхода из окружения в ближайшее время. При этом он заявил: «Мы больше ждать не можем. Через короткое время разольются реки. Наше положение и сейчас чрезвычайно тяжелое, а когда разольются реки, положение будет еще хуже. Поэтому вылетай и решай там этот вопрос».

Гамбург вылетел и через несколько дней он прилетел обратно. Стало известно, что мы будем пробиваться к своим и что нам на помощь будут двинуты две дивизии 43-й армии. Мы должны были идти им навстречу, прорываться с боями. Такое решение было принято.

7 апреля был дан приказ всем выйти в Желобовский лес69.

Я не могу вам сказать, как были распределены воинские силы, но было известно следующее: авангард из боевой группы идет впереди, затем идет командующий с группой и раненые. За ранеными имелся арьергард, защищавший хвост нашей колонны от немцев70.
Я считаю, что это была наша ошибка: мы распылили силы, ра¬неные связали остатки армии по рукам и ногам.
В лесу стояли мы в очень тяжелых условиях. Снег был глубокий. Мы проваливались. Особенно трудно было возить раненых, больных сыпным тифом. Лошади были истощены и падали. Их приходилось постоянно менять.

К 10 апреля все было подготовлено к выходу. Все заняли исходное положение. На подводах были размещены раненые. 11 апреля в последний раз выдали продовольствие - около 200 грамм сухарей и немного сахару71.

12 апреля мы начали двигаться в 4 часа утра. Я шел с командующим и не знал, что делается впереди с войсками. В группе командующего было около 50 автоматчиков. Были еще автоматчики с Гамбургом. Это автоматчики-пограничники НКВД72.

Вышли мы часа в два ночи с 12 на 13 апреля73. Мы должны были перейти одну полянку. На полянку прибыли в шесть часов утра, чуть-чуть начало светать. Полянка всего, может быть, 50, может быть, 75 метров. Здесь с двух сторон был открыт по нашей колонне немцами огонь из пулеметов. В один миг и на наших глазах полегли около 50 человек убитыми. Мы все были пригнуты к земле.

Я тогда начал понимать, что человека заставляет быть храбрым в минуты острой опасности.
Командующий был высокий, широкий в плечах. Он ходил под огнем противника, не пригибаясь. Через некоторое время он был ранен в лопатку. Когда я ему сказал: «Михаил Григорьевич, вы ранены», он отмахивался: «Черт с ним»74. Светящиеся пули, как рой комаров, вились среди нас.
Я помню серую генеральскую шинель командующего и кровь, которая просачивалась через шинель на спине. Нас обстреливали из минометов и пулеметов. Мы легли и снова начали ползти. Генерал ходил со своим автоматом, не пригибал даже головы. Это такое мужество, которое я не в силах описать. Он совершенно спокойно подымал ползающих и заставлял их идти вперед. В этом походе солдаты звали его отцом.

Исключительно75 благородно держал себя генерал-майор Абросимов - начальник артиллерии армии76. С этим человеком я мог говорить без конца, старый офицер, скромный, человек исключительной культуры. Он ходил за командующим и всех поднимал. Он кричал: «Налево снять пулеметчиков!», «Направо снять пулеметчиков!» С ними вместе шел Гончаров Малах (отчество забыл). Это был подполковник, заместитель начальника воздушных сил армии. Это тоже был замечательный человек. Когда упал замертво радом с нами боец, он немедленно взял его винтовку и крикнул: «За мной!» и побежал к немецкому пулемету. Он был ранен в брюшную полость. Сразу упал. Винтовка выпала из рук. К нему подбежала сестра Чистякова77. Он спокойно отстегнул кобуру, вынул пистолет, сказал: «Ребята, я конченный человек, вперед, не задерживаясь!» И кончил самоубийством78. Это было у нас первое самоубийство.

В эти первые трагические дни для нашей армии, когда путь наш был буквально усеян трупами, исключительное благородство, отвагу, пренебрежение к смерти показал полковой комиссар, член военного совета Владимиров. Последний совершенно не щадил себя. Он был комиссаром в самом лучшем смысле этого слова. Вы знаете описание комиссара Либединским из эпохи Гражданской войны79. Это был тип такого комиссара, который заставлял людей выполнять поставленную командованием задачу, сам показывал примеры такого героизма, которые вызывали восхищение у окружающих.
Я не однажды говорил: «Товарищ Владимиров, зачем вы это делаете? Убьют вас». - «Что же делать, положение наше и так тяжелое».

С тяжелыми боями мы двигались к дер<евне> Малое Устье. Уже 4-5 дней ели только мясо павших лошадей, но и их скоро не стало. У командующего было немного конфект (так в тексте. - Д. Л.)80 и несколько коробок консервов. Во время нашего скудного завтрака я ему рассказал о смерти Гончарова. В ответ он заявил: «Умер, как должен умирать большевик на войне».

Наконец преодолели эту полянку, в лесу стало очень тихо, никого нет. Отдохнули и пошли дальше.

Наши были связаны с партизанами. Нас вела группа партизан в восемь человек, с которыми был связан полковник Ушаков. Шли ночью и днем. К сожалению, начало таять. Некоторые реки, и в том числе, р<еку> Угру переходили по пояс в воде, а мы все почти были обуты в валенки. В это время мы узнали о том, что наш радиопередатчик уничтожен, и таким образом связь с верховным командованием, соседней армией прекратилась. Впоследствии стало известно, что Ушаков передавал неправильные сведения, и мы, вместо того, чтобы идти туда, где действительно навстречу нам шли дивизии 43-й армии, двинулись в другом направлении. Как потом выяснилось, Ушаков сам уничтожил радиоприемник.

Так мы ходили по лесу с боями. Старались боев не принимать. Наша задача была выйти из окружения, а не драться с немцами.

В ночь с 17 на 18 апреля мы сконцентрировались в одном лесу на небольшом расстоянии от наших, по словам командующего, в трех-четырех километрах от 43-й армии. «Партизаны» рассказывали командующему в моем присутствии, что они приготовили доски для перехода через реку. Дело в том, что лед у берега оттаял. Они приготовили, мол, доски, чтобы перейти по ним с берега на лед.

Здесь мы стояли примерно с 17.00 до 24.00. Начали подводить итоги нашим потерям. Выяснили следующее: полковник Самсонов погиб81 одновременно с начсандивом т<оварищем> Клейном82 и интендантом (не помню фамилии)83. Тут же мы узнали о героической смерти члена военного совета, полкового комиссара тов<арища> Владимирова. Очевидцы рассказали следующее: когда тов<арищ> Владимиров был ранен, он упал, выронив свой автомат. К нему бросились немецкие автоматчики. Он был тяжело ранен, но успел вынуть пистолет и, собрав последние силы, выстрелил и убил двух немцев84.

Когда мы подошли к тому месту, где партизаны имели свою землянку, они усиленно приглашали командующего зайти. Как выяснилось впоследствии, это было сделано с целью пленения и передачи живым его немцам. Когда мы начали выходить с боями из окружения, на нас буквально сыпались листовки, в которых немцы писали: «Ваш командующий Ефремов трус. Он бежал, оставил вас одних. Сдавайтесь. Напрасно проливаете кровь!» Мы читали эти листовки на глазах у командующего, он их сам читал и посмеивался.

И вот, примерно в 9-10 часов вечера 17 апреля 1942 г. узкому кругу лиц стала известна потрясающая новость, а именно, что мы преданы полковником Ушаковым. Мне лично это стало известно со слов командующего Ефремова. Еще 15 декабря85 генерал-лейтенант Ефремов мне говорил: «Т<оварищ> профессор, еще сегодня будем пить чай с вареньем в Износках». Конечно, подобная перспектива при полном почти голодании уже в течение 7-8 суток казалась очень заманчивой, и мы все были уверены в том, что это так и будет. Командующий нам еще заявил, что все мы тотчас по прибытии в Износки будем вознаграждены за все пережитое, что хорошо отдохнем. При этом он заявил мне, что все же он предпримет попытку взять Вязьму, что учтет допущенные на сей раз ошибки.

Однако через 2 дня он подозвал меня и рассказал в течение 30-45 м<инут> о страшной измене, раскрытой час-два тому назад. Командующий рассказал мне следующее: Нас должна была выводить через леса, известные тропинки группа партизан в 8 человек. С этими «партизанами» был связан начальник связи, полковник Ушаков. Весь путь нас вели эти «партизаны», вели туда, где нас могли бы легче уничтожить немцы. Предатель Ушаков имел задание захватить командующего живым и передать его немцам. С этой целью они усиленно приглашали командующего в свою землянку, находившуюся в 300-400 шагах от того места, где мы остановились. Они говорили, что у них тепло, есть чай и даже сахар, хлеб.

Командующий не пошел, и таким образом их план не удался. В этот же вечер один из т. н. партизан не выдержал всей этой предательской мерзости и что-то рассказал т<оварищу> Гамбургу, начальнику Особого отдела. Надо сказать, что т<оварищ> Гамбург или Камбург руководил теми автоматчиками и бойцами, которые охраняли нашу группу во главе с командующим. Со слов командующего, т<оварищ> Гамбург принял меры к ликвидации этих «партизан» и Ушакова, которые отправились якобы разведать последний участок дороги86.

Эти предатели поджидались нашими бойцами. В очень тревожном состоянии мы ждали, и вдруг мы все явственно услышали возглас: «Смерть предателям родины, нет им места на земле», и тут же мы услышали выстрел один, а затем ряд выстрелов. Командующий, с которым я шел все время вместе, добавил после этих выстрелов и информации, которая ему была сделана, что в Ушакова выстрелил один из раскаявшихся предателей, но промахнулся.

Ушаков покончил самоубийством, когда понял, что разоблачен, что часть «партизан» убита, а часть убежала87. Ведь было очень темно. Тут же выяснилось, что радиоприемник и радиопередатчик уничтожил Ушаков. Таким образом, связь с армией, шедшей нам на помощь, была прервана88.

В 1 час ночи, примерно, был дан приказ двигаться тихо по одному по направлению к шоссе. Однако, когда мы туда подошли, оно очень интенсивно обстреливалось. Мы все залегли, стало ясно, что мы окружены. Нас начали в лесу освещать ракетами, обстреливать с минометов, мы слышали приближение немцев.

Героизм, проявленный нашими бойцами, был в эти минуты изумительный. Автоматчики окружили командующего, отбиваясь от наступавших немецких автоматчиков. Когда выбывал из строя кто-либо из автоматчиков (погибал), его без слов и без всякой команды свыше заменял другой.

Эта ночь с 17 на 18-е была трагической для нашей части армии. Она перестала существовать как организованное целое. Мы понесли громадные потери. Я был контужен и потерял сознание89. Как я узнал по выходе из окружения, командующий получил сведения, что я убит. На самом деле я очень скоро очнулся. Кругом лежали трупы убитых и тяжелораненые. Громко кричала девушка Леля из штаба армии - она была ранена в ягодичную область. Несмотря на ранение, она - мне говорили потом - самостоятельно вышла к нашим. Я ей оказал элементарную помощь и побежал искать командующего, но я нашел много солдат и командиров неорганизованных.

Армия перестала существовать как организованное целое. Мы начали блуждать по лесам. Встречавшиеся нам бойцы и командиры рассказали, что генерал-лейтенант Ефремов был вторично ранен. В течение нескольких суток его носили на примитивно устроенных носилках90. Но для раненых в живот такое передвижение доставляло страшные муки91.

В один прекрасный день, по словам очевидца, командующий заявил следующее: «Ребята, мое дело кончено, а вы продолжайте драться», - и тут же выстрелил себе в висок. Его в лесу и похоронили92.

Трагическую ночь переживала армия с 17 на 18 апреля 1942 г. После этого армия разбилась на мелкие группы, так как стало ясно, что большими группами мы не пройдем, к тому же наступило половодье. Я присоединился к группе, которая возглавлялась комиссаром Лобастовым93. Река Угра разлилась. Мы подошли к реке. Стали обдумывать, как нам перейти на ту сторону реки.

Наша группа «пяти комиссаров» начала строить плот94. Потом все пять человек на него легли и сразу оказались в воде. Он нас держал хорошо, но мы погрузились в воду. Поплыли. Через полчаса или через час за нами поплыл другой плот с прокурором армии, хорошо известным секретарю Фрунзенского райкома партии т<оварищу> Богуславскому95. Он жив и мог бы дополнить мой рассказ. Фамилию его не очень помню96. Наш плот снесло на мель за полкилометра от наших. Мы решили снять плот с мели, сесть на него в надежде, что нас снесет в Юхнов, где сидят наши. До Юхнова доплывем, а там нас снимут. В то время у нас не было другого выхода.

В одиннадцать часов вечера нас толкнули в воду, а, примерно, в пять часов утра плот встал, и мы не могли его сдвинуть. Тогда мы все выбрались на большую льдину. Когда мы перебирались на льдину, нас заметили немцы и начали интенсивнейший обстрел. Тут же убили одного человека. Все в шинелях сразу в воду. Шинели намокли. Как мы не утонули - не понимаю.

Забыл вам сказать, что мы сбросили в воду шинели, гранаты, автоматы, остались без оружия. Таким образом, мы остались только в верхней одежде. На нас были гимнастерки, шапки-ушанки, брю¬ки, сапоги.
В это время второй плот прокурора прошел мимо. Немцы на них не обратили внимания. Через полчаса их сняли наши бойцы в полуживом состоянии.

Через три дня этот прокурор был в Москве у Богуславского. После этого он был помешен в Архангельское (Юсуповское)97, где он встретился с профессором Юдиным и другими98. Он рассказал о том, что был свидетелем моей гибели. Рассказал, как мы были обстреляны, и высказал предположение о том, что если мы не убиты, то утонули в р<еке> Угра.
Как было на самом деле? Когда немцы нас заметили и начали обстреливать, мы все кинулись в воду и т. к. нас тянуло ко дну, мы сбросили с себя весь груз - вооружение, шинели и поплыли туда, где находился наш плот, т. е. где было мелко. Скоро мы нащупали под ногами почву, начали выбираться и нашли островок. К своему плоту мы не подошли. Этот островок был метров в 15 в диаметре. Там заметили воронку от снаряда и нырнули в нее. Обстрел прекратился. Пять суток без всякой еды пролежали мы в этой воронке.

После этого мы с плота нашего по ночам собирали доски, бревна, устроили маленький плот и по двое переплывали на восточный берег Угры. Когда все переплыли, сгруппировались и стали пробираться к своим, не меньше 15-20 раз делали попытки перейти фронт, но безуспешно. Мы теряли каждый раз людей. Пробирались долго, наконец поняли, что пройти через передовую нам не удастся, причем не удастся пройти и нашу передовую, и немецкую, потому что наши тоже не давали переходить.

Решили пойти к партизанам. Нашу группу возглавлял комиссар Лобастов. Он был комиссаром отдельного минометного батальона. С Лобастовым мы решили идти обратно, но раньше пробраться к тому месту, где месяц назад оставили мертвых лошадей. Мы были голодные, ели одну траву, ничего другого мы не знали. Население, к которому мы могли бы обратиться, все было выселено из этого района, остались одни немцы.

Я больше месяца не снимал с ног валенки. Когда один раз снял, то обратно надеть уже не мог, ноги отекли и пришлось их замотать в тряпки, которые мы снимали с мертвых.

Пришли на место, где, помню, была лошадь. Лошади не оказалось. Она была закопана немцами. Мы решили ночью ее откопать. И мы ее откопали. Мясо, конечно, не надо было резать, а просто брать руками, настолько оно было испорчено. Поели это мясо. Так как мы делали полкилометра или километр в час, я предложил идти дальше вперед к партизанам. Однако товарищи были столь голодны и истощены, что решили отдохнуть и поесть этого гнилого мяса еще ночь, а после пойти - и это было грубой ошибкой. Когда на следующий день мы опять пошли к этой лошади, нас окружили около 100 немецких автоматчиков.
Григорьев - московский шофер, был убит. Это - коммунист, замечательный человек. К сожалению, я потерял его адрес. Мы были без оружия. Нас захватили и сейчас же повели в лагерь, который находился на расстоянии пяти километров. В лагере я встретил около 500 раненых.

Я должен был стать Федоровым Иваном Семеновичем. Документы наши были уничтожены99.

Когда пришел в лагерь, раненые бросились нам на шею, начали целовать. Их никто не перевязывал, были рады, что пришел доктор Жоров. Тут я не мог фамилии изменить, но я остался Иваном Семеновичем100.

На наших глазах в лагере были расстреляны два русских лейтенанта. Их расстреляли только за то, что они были политруками рот.
Нам рассказали, что здесь есть провокатор - «бойтесь его, вот высокий в резиновых сапогах».
Немцы не всех коммунистов расстреливали, но политработников и евреев расстреливали немедленно.

Через два дня лагерь отправляли в Вязьму. Счастье мое, что я пешком ходить не мог101. Посадили меня на крестьянскую подводу. По дороге на Вязьму проезжали мимо старой темкинской больницы102. Здесь меня сняли с подводы и предложили положить в эту больницу. Я остался в больнице, а остальные товарищи отправились в Вяземский лагерь103. Тот, кто попал в Вяземский лагерь, - он фигурировал на первом процессе в Харькове104 - оттуда уж не выходил живым. По-видимому, все мои друзья, которые попали в Вяземский лагерь, погибли.

Итак, я попал в темкинскую русскую больницу, которая в это время обслуживала только сыпнотифозных. Главврачом этой больницы состоял Модель Эдуард Львович (в настоящее время профессор Ин<ститу>та физиологии АН СССР Л. С. Штерн105). Я прожил в этой больнице два с половиной месяца и так как я болел тифом в 1919 г., то здесь я тифом не заболел. Я физически несколько окреп, гноящиеся ноги пришли в порядок, отеки исчезли.

В этой больнице я познакомился с людьми из 33-й армии. В этой больнице было много наших раненых, некоторые стали санитарами.

Я там познакомился с Иваном Ципциным. Как будто, он был младшим лейтенантом106. Он был заброшен в тыл к немцам. Он имел 14 ран. Когда его поймали немцы, у него было одно тяжелое ранение в ногу осколком. Немцы решили, что он партизан. Когда его поймали, он сказал немцам, что ранен от русской бомбы. Немцы решили проверить, посмотреть осколок. В ноге у него был забинтован партийный билет. Счастье его, что ему было приказано самому разбинтовать ногу. Между прочим, это единственный человек, который сохранил партийный билет. В один прекрасный день приходит и говорит: «Иван Семенович, читай!» Читаю - кандидатский билет.
Немцы решили вытащить осколок, чтобы узнать, какой это осколок. В госпитале в д<еревне> Кикино107, куда он попал, врачом был попавший в плен Николай Алексеевич Яблоков108 - профессор Мечниковского ин<ститу>та в Москве109. Он вытащил у него из ноги осколок, и благодаря этому немцы не смогли выяснить этот вопрос.
После того, как мы вышли из окружения, он на войну больше идти не мог, но все время мне писал. Был председателем колхоза им. Кагановича в Красавском районе, дер<евне> Полоцкой под Саратовом110.

Второй - Виктор Прохоров, тоже тяжело раненный в голову и в ноги. Я его оперировал, лежа в этой больнице. Это комсомолец, ныне инструктор Кирсановского райкома партии Тамбовской обл. В армии был артиллеристом-разведчиком. У нас в больнице после выздоровления был санитаром111

Третий - Николай Петрович Гуневич, тяжело раненный в стопу, москвич, по-видимому, убит. Он должен был бежать к нам в лес, но не смог пробраться.

Это была первая группка людей, с которыми я познакомился в больнице. Главврачом, как я сказал, был Модель Эдуард Львович. Затем там был врач Максимов - мерзавец112. Однажды этот Максимов говорит Гуневичу:
- Я ученик Жорова, но ведь он полужид. Мы должны о нем рассказать немцам.
Гуневич, который был у нас в подпольной партийной группе, ответил:
- Я давно Жорова знаю, Жоров русский. Но если ты донесешь немцам, немцы Жорова расстреляют, но ты на этом ничего не заработаешь, слишком много народа знает Жорова.
Максимов был молодой человек, кончивший только в 1941 г. 2-й Моск<овский> мед<ицинский> институт. Он был страшно труслив, ненавидел советскую власть.
- Смотри, держи язык за зубами, - добавил Гуневич.
Только из-за трусости он в эту минуту не донес, а через две недели меня не было с ним.

В ночь с 14 на 15 августа 1942 г. мы решили бежать: я, Иван Ципцин, Виктор Прохоров, Н. П. Гуневич, Иван Горев и прятавшиеся в лесу прокурор районный т<оварищ> Кирик113 и председатель Темкинского райисполкома114. С Кириком мы связались через его жену, которую знал Иван Ципцин раньше, - это Мария Николаевна Кирик, она была, как и ее муж, потом убита немцами, за неделю до прихода наших115.

В ночь с 14 на 15-е приготовились, приготовили пилы для резки колючей проволоки, сала и проч. Утром приходят немецкие жандармы и говорят: «Вся больница эвакуируется, и вы эвакуируетесь». Нас эвакуировали в разные места. Я попал в д<еревне> Н<овая-> Селиба116, а Иван Ципцин с Виктором Прохоровым бежали. Через три дня они были в Н<овой-> Селибе, и мы создали заново партийную организацию, куда вступили: Алексей Семенович Гусев, крестьянин деревни Анохино, Мария Ивановна Логинова - ныне директор средней школы во Власове Темкинского района117. Сейчас она в Учительском ин<ститу>те в Загорске118. В нашу группу вступила Грашенкова Юлия119 и еще несколько комсомолок.

Я поселился в Н<овой->Селибе как врач и сразу начал лечить местное население.
В один прекрасный день ко мне приходит чрезвычайно красивый старик, по фамилии Розанов, с длинной бородой окладистой, очень интересный человек. Пришел, сел. Я спрашиваю, что у него болит?
- Нет, Иван Семенович, я не лечиться пришел. Я старый большевик, с 1905 года.
Когда собралась наша группа, я об этом рассказал. Маруся Логинова, учительница, сообщила, что она сказала ему, что у нас есть подпольная группа, его можно не опасаться. Он действительно старый большевик. Она его хорошо знает, и он жаждет работать, хотя больной человек. Словом, мы создали подпольную партийно-комсомольскую группу.

Мы писали листовки. У нас сохранились копии некоторых листовок, мы их восстановили в памяти. Вот содержание одной из рукописных листовок, распространяемых по деревням (к 7 ноября 1942 г.), присланная из дер<евни> Крюково.
«Да здравствует 25-я годовщина Великой Октябрьской революции в СССР!»
«Долой немецкого капитана - поработителя Карделя Рассолеве, который издевается над населением Темкинского района и уничтожает его!»120
«Не бывать немецко-фашистскому рабству на русской земле!»
«Недалек тот час, когда взойдет опять над нами сталинское солнце, которое осветит и согреет нас! Ждать осталось немного. Ждать и быть!»
«Да здравствует освободительница - Красная Армия, несущая народу свободный, радостный труд!»

Маруся Логинова нам переписывала листовки, и мы их распространяли по всем лагерям военнопленных и в деревнях. Во всех деревнях имели своих людей.

В дер<евне> Ивановской была замечательная девушка Галина Иванова, учительница, дочь священника. Она очень добросовестно выполняла наши задания. Мы делали там довольно большую работу. Мы знали все, что делается в районе. Были связаны с людьми, которые жили в лесу. Мы доставляли им в лес все необходимое. Нам помогали в этом местные крестьяне. У меня есть много писем от крестьян.

Руководителем подпольной партийной группы был я. В нее входили: Гуневич Н. П. - вероятно, погиб, Виктор Прохоров - жив, Иван Ципцин - жив, Маруся Логинова - жива, Гращенкова - жива.
Юлия Гращенкова находилась со мною в окружении. Это героическая девушка. Сейчас она студентка Смоленского медицинско¬го института. Ее семья бежала из Ельни и задержалась в дер<евне> Коростели.
Когда 33-я армия начала с боями выходить из окружения, то многие стали двигаться вслед за армией. Двинулась и семья Гращенкова. Юлия Гращенкова работала некоторое время у меня санитаркой.

Недалеко от д<еревни> Никитенки было спущено пять наших парашютистов, в том числе девушка по имени Надя из Царицына (под Москвой). Мы не знали ее фамилии. Мы жили в лесу, они жили в другом месте. Если бы мы знали о них, они бы не погибли. Они были страшно голодны. После того, как их сбросили, они пришли в д<еревню> Никитенки Темкинского района. В группе было четыре бойца и одна девушка-радистка. Попали они к старосте Борисову. Этот мерзавец-староста проследил, куда они пошли, и на следующий день сообщил немцам. Немцы взяли проводниками этого старосту и некоего Павла Белова. Произошел бой. Одного убили, остальных захватили и через два дня всех расстреляли, а староста получил за это бутылку водки от немцев. Говорят, что этот староста Борисов не приехал обратно в дер<евню> Никитенки, а поселился где-то в БССР. Были отдельные предатели. Однако подавляющее большинство крестьян ненавидело немцев. Среди русского населения было развито т. н. приймательство. Оно выражалось в том, что русская семья принимала в свою семью бойца и выдавала его за своего зятя, сына, родственника, мужа. Очень многие бойцы из 33-й армии после того, как армия перестала существовать, попали на такое положение в самые разнообразные деревни.

Мы из этих людей создавали группы, которые разносили наши листовки. Когда эти листовки читали крестьянам, они плакали горькими слезами: значит, есть люди, которые думают о нас, значит, и среди нас есть такие люди. Это поднимало дух в невероятной степени.

Много было среди крестьян скромных и преданных русских людей. Так, например, когда мы находились в лесу, то Маруся Логинова надевала нижнюю мужскую рубаху и косынку для маскировки и носила в лес хлеб. Если бы ее поймали, расстреляли бы не только ее, но и всю семью, а это была многочисленная крестьянская семья.
Она много раз мне говорила: «Иван Семенович, надо организовать убийство Кертеля - немецкого коменданта». В этой деревне находился т<оварищ> Калинин, который имел намерение задушить Кертеля. Мы не успели его расстрелять.

Не могу не рассказать о двух стариках Беловых. Старику, вероятно, лет 70 и зовут его Семен Михайлович, старушку Белову - бабушка Даша. 17-го февраля 1943 г. я и Виктор Прохоров были спрятаны в яме в сарае стариков Беловых. Яма находилась под полом. Над нами находились 3 овцы. В деревне производился обыск, и если бы нас обнаружили, то раньше расстреляли бы этих стариков. Мне известно, что они же в 1942 г. прятали у себя тяжелораненого десантника-лейтенанта. Они его выходили и затем помогли добраться до партизан. Бабушка Даша ненавидела немцев и постоянно говорила: «Душить их надо... Зазывать в дом и уничтожать». С этими стариками я держу связь121.
Гращенкова была уполномоченной по четырем деревням и разносила листовки122.

Были, к сожалению, среди крестьян и предатели, которых наши советские люди называли «немцами». Это очень образно определяло сущность таких людей-предателей.
Бойцы 33-й армии, которые сидели в лесу голодные, вышли однажды в поле к работающим и попросили у них хлеба. Им дали все. Но когда крестьянин из дер<евни> Анохино, по прозванию «Тужилка», узнал, что его сын видел партизан, что ребята они хорошие, он избил мальчика и сообщил немецкому коменданту. Комендант устроил облаву, но предупрежденные населением, бойцы успели вовремя уйти. Партизаны решили его расстрелять. Он нами был расстрелян. Был еще предатель - врач Максимов и некоторые другие.

11 марта 1943 г. в лес к нам из д<еревни> Куренки и из деревни по соседству с Куренками пришли наши люди с разведкой. Вы понимаете, какая это была радость. Наши помогли этой разведке все сделать, что надо, потому что наши прекрасно знали все население. Разведка ушла, а на следующий день весь район был занят нашими войсками, и мы вышли к лесу и встретились с Красной Армией.

Я выхожу из окружения. После этого отправляюсь в санаторий «Архангельское». Там провожу отдых. 10 июня отправляюсь в качестве главного хирурга фронтовых госпиталей 1-го Белорусского фронта. С 10 июня до окончания войны и даже до проведения мною фронтовой конференции в Берлине, я в армии121. Только в сентябре 1945 г. я отзываюсь в Москву, где делаю доклад на пленуме Ученого совета по вопросу «Предварительные итоги войны по лечению ранений в голень».
10 января 1946 г. я демобилизован. Так что войну я закончил в 33-й армии и целый ряд моих учеников провели войну в той же 33-й армии.
Адрес: ул. Чайковского, 7, кв. 57.

Стенограмму проверила Е. Грицевская. 4/1-47 г.
Заверил. И. Жоров.
1 Грицевская Елизавета Михайловна (1903-?) - научный сотрудник Комиссии по истории Великой Отечественной войны с 1942 г. По образованию химик. В 1936-1937 гг. была в Испании в секретной командировке. За выполнение спецзадания на­граждена Орденом Красной Звезды. Вернувшись, работала в Народном комиссариате обороны, затем в ЦК МОПР переводчиком, после преподавала русский язык испан­ским рабочим завода им. Сталина (ЗИС) в Москве. С 1946 г. - младший научный со­трудник Института истории АН СССР.
2 Рослякова Ольга Александровна (1890-?) - стенографистка Комиссии по истории Великой Отечественной войны с 1942 г.
3 В наградных листах И. С. Жорова, размешенных на сайте «Подвиг наро­да», указана должность: «Армейский хирург санитарного отдела 33-й армии» (1942), «Главный хирург-консультант ФЭП 73» (1943), «Главный хирург ФЭП 73» (1944), «Старший инспектор, врач-специалист фронтового эвакопункта 73 эвакогоспиталя I Белорусского фронта, главный хирург-консультант ФЭП 73» (1945). URL: http:// podvignaroda.mil.ru/?#id=1504380733&tab=navDetailManCard (дата обращения: 31.10.2016).
4 Герцен Петр Александрович (1871 - 1947) - известный хирург, один из осново­положников онкологии в России. Заведующий кафедрой оперативной хирургии Пер­вого московского государственного университета в 1919-1921 гг., там же кафедрой общей хирургии (1921-1934), кафедрой госпитальной хирургии Первого московского медицинского института (1934-1947).
5 Бурденко Николай Нилович (1876-1946) - известный хирург, основополож­ник отечественной нейрохирургии. Военный медик, организатор медицинской служ­бы. С 1923 г. - профессор медицинского факультета Московского государственного университета, заведующий кафедрой оперативной хирургии.
6 Журнал был основан в 1925 г., существует и сегодня.
7 «Партийная неделя» - мобилизационное мероприятие по увеличению числен­ности ВКП(б) в условиях Гражданской войны. В Москве такая неделя была впервые проведена 8-19 октября 1919 г.
8 Эпидемия тифа буквально свирепствовала в Москве в 1919-1920 гг.
9 Смирнов Ефим Иванович (1904-1989) - академик Академии медицинских наук, генерал-полковник медицинской службы. В мае 1939 г. был назначен началь­ником Военно-санитарного управления РККА, в 1941-1945 гг. начальник Главного военно-санитарного управления Красной Армии. Автор научных трудов по органи­зации здравоохранения в действующей армии, а также мемуаров «Война и военная медицина: Мысли и воспоминания, 1939-1945» (М.: Медицина, 1979); «Фронтовое милосердие» (М.: Воениздат, 1991).
10 В УПК И. С. Жорова, составленной Фрунзенским военкоматом г. Москвы, указано, что И. С. Жоров был мобилизован 14 июля 1941 г. и направлен в Санотдел МВО. В УПК И. С. Жорова, составленной Киевским военкоматом г. Москвы, указа­но, что с июня 1941 г. Жоров - главный хирург 31-й армии (см.: ЦАМО. Картотека УПК).
11 31-я армия 1-го формирования была организована в июле 1941 г. в Москов­ском военном округе. К 22 июля сосредоточена в районе Ржева. С 30 июля - в составе Резервного фронта: занимала оборону на рубеже Осташков - Ельцы - Зубовка - Ти­шина. В сентябре вела тяжелые оборонительные бои и в начале октября в составе За­падного фронта (с 5 октября) под ударами превосходящих сил противника отошла к Ржеву.
12 «В 31-й армии была сложная по организации медико-санитарная служба, укомплектованная значительным количеством врачей разных специальностей, сред­ним и младшим медицинским персоналом и оснащенная специальным медицинским оборудованием и санитарно-хозяйственным имуществом, включая авторентгены и автолаборатории» (см.: Летунов Н. А. (начальник медицинской службы 31-й армии). Медицинские работники в боях за Калинин // Рубеж великой битвы: Воспоминания участников. Калинин: Калининское кн. изд., 1961. С. 109).
13 31-я армия была расформирована после выхода из окружения 12 октября 1941 г.
14 Пленумы Ученого совета при начальнике Главного военно-санитарного управления проводились регулярно с 1940 г., поскольку Е. И. Смирнов, считая войну неизбежной, старайся обобщить накопленный опыт военной медицины и с помощью медицинских специалистов сформулировать основные положения новой военно-по­левой медицинской доктрины (см.: Голубева М. А., Семенова Е. М., Каунова О. Г., Жмакин И. А., Баканов К. Б. Вклад Ефима Ивановича Смирнова в развитие военной медицины и обеспечение победы над фашизмом в годы Великой Отечественной вой­ны. URL: http://tvgmu.ru/2558/14363/ (дата обращения: 17.09.2016); также: Смирнов Е. И. Ученый медицинский совет Красной армии // Военно-медицинская академия. Труды. Т. 28. Вопросы организации санитарной службы. Л., 1940. С. 13-18).
15 Действительно, 11 октября 1941 г. части 41-го моторизованного корпуса вер­махта заняли Зубцов и Погорелое Городище (см.: Щедрин М. И. (генерал-майор, на­чальник штаба 31-й армии). В ту злую осень... // На правом фланге Московской бит­вы /сост. М. Я. Майстровский. Тверь: Московский рабочий, 1991. С. 67).
16 Правильно: «Военно-санитарное дело». Первоначально - «Военно-медицин­ский журнал», выходил с 1823 по 1917 г. Возобновлен в 1929 г. под названием «Воен­но-санитарное дело», в 1944 г. вновь стал публиковаться как «Военно-медицинский журнал», выходит и сегодня.
17 Жоров И. С. Некоторые вопросы хирургической работы в дивизии // Военно-санитарное дело. 1941. № 11. С. 13-26. В статье затронуто множество практических аспектов организации сохранения жизни и здоровья раненых: обезболивание при транспортировке с поля боя, накладывание жгутов, профилактика инфекций ран, Документация правильной «сортировки» раненых для направления в госпитали раз­ных профилей, организация операций в полевых госпиталях, обезболивание во время операций, обработка ран.
18 Красная звезда. 1941. 25 декабря. С. 3.
19 33-я армия сформировалась в июле 1941 г. в Москве из дивизий народного ополчения Куйбышевского района (впоследствии 110-я стрелковая дивизия) и Фрун­зенского района (впоследствии 113-я стрелковая дивизия) (см.: Стенограмма беседы с гвардии полковником Д.А. Коврыгиным. НА ИРИ РАН. Ф. 2. Раздел I. Оп. 81. Д. 7. Л. 1 об.).
20 О большой работе по обобщению опыта оказания медицинской помощи во время боев у Халхин-Гола в 1939 г. и Советско-финской войны 1940 г. рассказывает­ся в книге воспоминаний Е. И. Смирнова «Фронтовое милосердие» (М.: Воениздат, 1991).
21 Противошоковые мероприятия были весьма актуальны для советских воен­ных медиков и гражданских врачей. Например, разработкой противошоковой сыво­ротки занималась в эвакуации известный физиолог Лина Соломоновна Штерн.
22 Барабанов Арсений Яковлевич (1901-1952) - генерал-лейтенант медицин­ской службы, кандидат медицинских наук. Был начальником санитарного отдела 31-й армии Западного фронта и 34-й армии Северо-Западного фронта, начальником Во­енно-санитарного управления Донского, Центрального и 1-го Белорусского фронтов. См.: Военные врачи - участники Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: Крат­кий биографический справочник. Ч. 1. СПб.: Военно-медицинский музей МО, 1995. С. 27.
23 Поляков Николай Алексеевич (1904-?) - полковник медицинской службы. С июля по октябрь 1941 г. был заместителем начальника Санитарного отдела 31-й армии, затем начальником Санитарного отдела 60-й армии Московской зоны обо­роны, а также разных фронтов. С октября 1944 г. - начальник СО Управления по репатриации. После войны - на руководящих и преподавательских должностях. До­цент. Автор более 20 научных работ. Награжден пятью орденами и многими медаля­ми (см.: Военные врачи - участники Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: Краткий биографический справочник. Ч. 2. СПб.: Военно-медицинский музей МО, 1996. С. 80-81).
24 Бела Иллеш (Bela Ellish) (1895-1974) - венгерский писатель, коммунист, в 1923 г. эмигрировал в СССР, вернулся на родину в 1945 г. О приезде Иллеша в диви­зию генерала А.Д.Березина в 31-ю армию в декабре 1941 г. написал В. В. Мочалов - военком 247-й стрелковой дивизии, член Военного совета 31-й армии (см. Рубеж великой битвы. Воспоминания участников. Калинин: Калининское кн. изд., 1961. С. 116-120).
25 Рецепт раствора И. С. Жоров привел в статье «Некоторые вопросы хирургиче­ской работы в дивизии» (с. 14). Редактор статьи Е. И. Смирнов (тогда в ранге дивизи­онного врача) так прокомментировал предложенный Жоровым морфийно-водочный раствор для обезболивания при транспортировке раненых: «Этот способ облегчения боли на поле боя теоретически не вызывает сомнений. Однако массовое его примене­ние на всех фронтах отечественной войны наталкивается на ряд затруднений практи­ческого порядка. Во всяком случае, этот опыт профессора И. С. Жорова заслуживает большого внимания» (Там же).
26 В наградном листе от 22 августа 1945 г. указано: «Большое внимание проф. Жоров уделил лечению легкораненых: наложение вторичного (так в документе. -Д. Л.), борьба с контрактурами, особые методы хирургической обработки голени и проч. <...> Принята в печать работа проф. Жорова о борьбе с тяжелыми последстви­ями ранений - контрактурами, им разработана детально сложная глава <о> ранении костей голени, предложен новый способ установления характера ранения сосудов и новые методы перевязки их, разработан эффективный метод лечения ожогов. Труда­ми т<оварища> Жорова создан клинический госпиталь № 1305, на базе которого про­водится изучение обработки раненых в бедро» (http://podvignaroda.ru/?#id=1504380733&tab=navDetailCard (дата обращения: 31.10.2016)).
27 33-я армия отступала с 3 октября 1941 г. под ударами войск вермахта - 2-й ар­мии Группы армий «Центр», которая заняла Калугу, дойдя до Наро-Фоминска 19 ок­тября 1941 г. Здесь и далее справочная информация о боевом пути 33-й армии взята на сайте «Память народа» (URL: https://pamyat-naroda.ru/documents/), на котором опуб­ликованы документы из фонда 33-й армии, хранящегося в ЦАМО.
28 Возможно, деревня недалеко от г. Верея.
29 Имеется в виду усадьба, известная с XVII в. Национализирована в 1918 г., в 1922 г. в ней был основан дом отдыха ВЦИК «Архангельское». В доме отдыха дей­ствительно часто бывали В. И. Ленин и Н. К. Крупская. Ныне - Федеральное госу­дарственное автономное учреждение Оздоровительный комплекс «Архангельское» Управления делами Президента Российской Федерации.
30 Речь идет об усадьбе Михайловское, которая принадлежала С. Д. Шереметеву (1870-1918). В 1923 г. в усадьбе разместился Дом отдыха Общества бывших политка­торжан и ссыльнопоселенцев, а в 1966 г. открылся санаторий (существует и сегодня под названием «Курорт Михайловский»). Ближайший населенный пункт - деревня Новомихайловское Троицкого административного округа Москвы.
31 Санаторий Академии наук СССР «Узкое» был открыт в усадьбе «Узкое» в 1922 г. (расположен в Москве на ул. Профсоюзная).
32 В Журнале боевых действий 33-й армии за 18 октября 1941 г. сказано: «Коман­дующему 33 <Армии> о вступлении в командование войсками и план действий доне­сти к 18.00 18.10» (https://pamyat-naroda.ru/ /documents/view/?id=2600011&backurl=q%5C33-я%20армия). На сайте «Память народа» сообщается, что Михаил Григорьевич Ефремов (1898-1942) был назначен командующим 25 октября 1941 г. (https://pamyat-naroda.ru/commander/389/). До этого 33-й армией командовал командир бригады, с июня 1941 г. начальник штаба Московского военного округа Дмитрий Платонович Онуприенко (1906-1977), перед войной - заместитель начальника Главного управле­ния конвойных войск НКВД, с марта 1941 г. - заместитель начальника Управления оперативных войск НКВД (см.: Великая Отечественная. Командармы: Военный био­графический словарь. М., 2005. С. 163-164).
33 Горячев Павел Иванович (1895-1966) - Герой Советского Союза. В 1928- 1932 гг. служил во внутренних войсках ОГПУ СССР: военком 1-го конвойного пол­ка, помощник командира конвойной дивизии по политчасти. В 1936 г. П. И. Горячеву присвоено звание бригадный комиссар. В июле 1941 г. П. И. Горячев стал военным комиссаром 3-го полка дивизии народного ополчения Фрунзенского района горо­да Москвы. 30-го июля дивизия вошла в состав Резервного фронта, с 12 сентября - 113-я стрелковая дивизия. Вскоре Горячев был назначен комиссаром тыла 33-й ар­мии. С сентября 1943 г. полковник П. И. Горячев - командир 9-й гвардейской меха­низированной бригады 3-го гвардейского Сталинградского механизированного кор­пуса. Отличился во время битвы за Днепр.
34 Вязаничев Аким Герасимович (1890-1951) - генерал-майор технических войск. Выпускник Александровского военного училища (1916). Окончил Военную академию им. Фрунзе в 1932 г. В 1924-1925 гг. начальник курсов «Выстрел». С начала Великой Отечественной войны в действующей армии, начальник отдела химзашиты штаба Главкома Западного направления. В 1941-1943 гг. зам. командующего по тылу 33-й армии. В 1943-1944 гг. зам. командующего Одесским ВО. В 1944-1946 гг. - на­чальник Орловского суворовского военного училища. Затем на преподавательской работе в Высшей военной академии им. Ворошилова.
35 Наступление под Москвой началось 5 декабря 1941 г. Судя по журналу боевых Действий 33-й армии, с 1 по 18 ноября 1941 г. ее части постоянно участвовали в оборо­нительных боях у Наро-Фоминска, укрепляли линии обороны, а также пытались на­ступать небольшими группами на позиции противника. Журнал боевых действий с 19 по 29 ноября, видимо, не сохранился.
36 Юшково - деревня недалеко от Петровского, где располагался «2-й эшелон Штаба 33-й армии».
37 Сравнение гитлеровских войск с наполеоновскими в период отступления от Москвы в 1941 и 1812 гг. стало общим местом как в советской, так и в немецкой лите­ратуре о войне.
38 Формуляр беседы, разработанный в Комиссии по истории Великой Отече­ственной войны, предполагал вопрос о героизме советских солдат на фронте.
39 Речь идет о 1-й гвардейской мотострелковой дивизии. «18 октября в 33-ю ар­мию влилась 1-я гвардейская мотострелковая дивизия. Одна из старейших дивизий наших вооруженных сил, в 1936 году она получила наименование "Стрелковая мо­сковского пролетариата Краснознаменная дивизия". Москвичи хорошо знали ее по парадам на Красной площади и называли "Пролетаркой"» (см.: Соболев А. М. Развед­ка боем. Записки фронтового разведчика. М., 1975. С. 12). В журнале боевых действий 33-й армии указано, что дивизия была включена в состав армии 19 октября. А. М. Со­болев - старший помощник начальника разведки 33-й армии, полковник.
40 Новиков Тимофей Яковлевич (1900-1945?) - кадровый военный, с января 1942 г. - генерал-майор. С 8 ноября 1941 г. - командующий 1-й гвардейской мото­стрелковой дивизией в звании полковника. Попал в плен в боях под Сталинградом, умер в немецком концлагере (автор справки - Александр Фолиев: http://borovskold.ru/content.php?page=avnfiaw_rus&id=10 (дата обращения: 31.10.2016)).
41 Гвардии полковник Д. А. Коврыгин вспоминал: «Что можно отметить по моим впечатлениям. Это исключительный героизм забайкальцев, сибиряков и латышей (201-я латышская дивизия). Она пришла к нам в 20-х числах декабря» (см. Стено­грамма беседы с Гвардии полковником Д. А. Коврыгиным. НА ИРИ РАН. Ф. 2. Раз­дел I. Оп. 81. Д. 7. Л. 4 об.).
42 В книге под редакцией генерала В. А. Жилина «Битва под Москвой: Хроника, факты, люди» (М.: Олма-пресс, 2001) указано, что наступление на Износки 16 янва­ря 1942 г. было осуществлено силами 194-й стрелковой дивизии 43-й армии, а 33-я армия в это время наступала на Верейском направлении (с. 373). Износки были осво­бождены от войск рейха 22 января 1942 г. Судя по опубликованным на сайте «Память народа» документам (боевые приказы штаба 33-й армии от 6 декабря и 12 декабря 1941 г.), 33-я армия с 6 по 12 декабря не наступала, а удерживала рубеж по реке Нара. Наступление на Наро-Фоминск было назначено на 13 декабря и продолжаюсь во второй половине декабря 1941 г. 33-я армия, после освобождения Вереи, вышла к Из-носкам 23-24 января 1941 г. Сложная боевая обстановка вокруг Износок сохранялась до конца января 1941 г. и позднее.
43 Разъезд Угрюмово находится в 12 км западнее станции Износки. «Продер­жавшись некоторое время в районе Износки на реке Воре и очистив свои тылы от остатков немецкой группировки, командующий армией тов. Ефремов сосредоточил в районе Угрюмовский разъезд - Белый камень свои части и силами четырех дивизий: 113-й, 160-й, 329-й и 338-й прорвал линию обороны на реке Вори и вышел южнее Вязьмы, где должен был по замыслу командования фронтом соединиться с действо­вавшими там кавалерийскими и воздушными десантными частями» (см.: Стенограм­ма беседы с заместителем начальника оперативного отдела 33-й армии Я. А. Грицманом. НА ИРИ РАН. Ф. 2. Раздел 1. Оп. 81. Д. 10. Л. 7).
44 В данной фразе речь идет уже о событиях февраля-марта 1942 г. В воспоми­наниях И. С. Жоров писал: «Вначале наступление армии развивалось успешно. Как мне потом стало известно от генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова, он предполагал, что ему удастся, воспользовавшись высоким наступательным порывом наших бойцов и командиров, ворваться в Вязьму. В конце января, когда головные части армии были уже в 6-7 км от Вязьмы, немцы перерезали наши сообщения и 4 дивизии (113, 329, 338 и 160-я), возглавляемые Ефремовым, оказались отрезанными от остальных сил» (см.: Жоров И. С. «В тылу врага...» С. 57).
45 Судя по описанию боевых действий, войска 33-й армии начиная с первых чи­сел февраля, находясь в окружении, постоянно оборонялись от нападений противни­ка (см. Киносян С. И., Коншин N. И., Толстиков П. Ф. Описание операции 33-й ар­мии по овладению гор. Вязьма с 20.1 по 20.4.42. Документ выложен на сайте «Память народа»: https:// https://pamyat-naroda.ru/documents/view/?id=132376118&backurl=q%5CОписание%20операции%2033-й%20армии%20по%20овладению%20гор.%20Вязьма (дата обращения: 31.10.2016)).
46 Гурвич Михаил Михайлович (1901-1982) - генерал-лейтенант медицинской службы. С июля 1941 г. - начальник ВСУ Западного, а с апреля 1944 г. - 3-го Бело­русского фронтов (см.: Военные врачи - участники Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг.: краткий биографический справочник. Ч. 1. СПб.: Военно-медицин­ский музей МО, 1995. С. 111).
47 В базе данных «Мемориал» в карточке И. С. Жорова указан его домаш­ний адрес: Саратов, улица Советская (https//obd-memorial.ru/html/info.htm?id=52895756 (дата обращения: 31.10.2016)).
48 Вероятно, Рабинович Ефим Соломонович (1897-?) - майор медицинской службы. Окончил медицинский факультет Московского университета в 1923 г. Уча­ствовал в Гражданской войне. С июня по ноябрь 1941 г. был членом ВВК УМЭП-41 МВО. Затем служил на Западном фронте начальником общехирургической группы ОРМУ 33-й армии, начальником ЭГ-1910 (сентябрь 1942 - январь 1943 г.) и старшим инспектором - врачом-специалистом УПЭП-89 31-й армии. Затем - армейский хи­рург 18 ВА 1-го Белорусского фронта (до конца войны). Участвовал в организации и оказании хирургической помощи раненным в Московской битве и Ржевско-Сычевской операции, а также при выполнении войсками других задач. Участвовал в руко­водстве хирургами армий в Орловской, Смоленской, Белорусской и др. операциях. Уволен из ВС в 1946 г. Доцент. Автор нескольких научных работ. Награжден четырь­мя орденами и многими медалями (см.: Военные врачи - участники Великой Отече­ственной войны 1941 - 1945 гг.: Краткий биографический справочник. Ч. 2. СПб.: Во­енно-медицинский музей МО, 1996. С. 98).
49 В воспоминаниях И. С. Жоров называет его имя - генерал-майор медицин­ской службы Л. И. Лялин (см.: Жоров И. С. «В тылу врага под Вязьмой...» С. 58). Пол­ковник медслужбы Леонид Иванович Лялин (1904-1970) оставался начальником са­нитарного отдела 33-й армии до 1945 г. Впоследствии генерал-майор.
50 С И. С. Жоровым вылетели главный эпидемиолог 33-й армии М. Л. Капусто, главный терапевт 33-й армии А. А. Колачев (см.: Виноградов А. П., Игнатова А. А. Указ. соч. С. 179). В воспоминаниях он указал, что вылетели вдвоем с Капусто в ночь на 16 марта (см.: Жоров И. С. «В тылу врага под Вязьмой...» С. 58). Причина вызо­ва была в том, что 418-й медсанбат западной группировки 33-й армии не справлялся с нагрузкой. Капусто Михаил Леонтьевич (1895-01.04.1942) - военврач 2-го ранга. Перед войной был профессором кафедры микробиологии Московского стоматологи­ческого института. С июля 1941 г. - армейский эпидемиолог 33-й армии. О нем см.: Капусто Ю. Последними дорогами генерала Ефремова. По следам Вяземской тра­гедии 1942 г. М., 1992. М. Л. Капусто был расстрелян во время сопровождения обоза с ранеными, которых он перевозил из населенного пункта в лес. Колачев Александр Александрович (1891-1973) - полковник медицинской службы. До сентября 1943 г. служил на Западном фронте начальником отделения ППГ-674 и (с ноября 1941 г.) ар­мейским терапевтом 33-й армии. Затем занимал эту должность в 14-й армии Карель­ского фронта (сент. 1943 - окт. 1944). В последующем - главный терапевт 4-го Укра­инского фронта. В конце 1944 г. был контужен. По выздоровлении назначен главным терапевтом ПрикВО (см.: Военные врачи - участники Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: Краткий биографический справочник. Ч. 1. С. 188-189).
51 Это высказывание И. С. Жорова подтверждает, что распространена была точ­ка зрения, что Ефремов самостоятельно принял решение о форсированном взятии Вязьмы, а не Г.К.Жуков отдал ему такое распоряжение. В своих воспоминаниях Жу­ков настаивал именно на таком развитии событий. Текст приказа Г. К. Жукова о на­ступлении и освобождении Вязьмы, отданный Ефремову 29 января 1942 г., см.: Михеенков С. Е. Указ. соч. С. 95.
52 Такие же картины голода и смерти бойцов от истощения описаны в донесе­нии начальника особого отдела НКВД Западного фронта Л. Цанавы, направленном начальнику Управления особых отделов НКВД СССР В. С. Абакумову о состоянии окруженной 33-й армии на 13 марта 1942 г. (см. Михеенков С. Е. Указ. соч. С. 111 - 112).
53 Правильно - Офросимов Петр Николаевич (1892 - апрель 1942) - дворянин, кадровый военный, генерал-майор. С 22 июля 1941 г. - начальник штаба артиллерии Фронта резервных армий (с 30 июля 1941 г. - Резервный фронт), участвовал в Смо­ленском сражении. С августа 1941 г. - начальник артиллерии 33-й армии и замести­тель командующего армией М.Г.Ефремова по артиллерии. В Книге памяти Тульской области (Т. 12. Тула: АО «Репроникс Лтд», 1997. С. 93) указано, что он погиб в мае 1942 г.
54 Правильно - Киносян Степан Ильич (1900-1965) - кадровый военный. В 1939 г. - помощник начальника отдела Штаба Киевского особого военного округа. Участник советско-финской войны. С 1940 г. - начальник первого отделения опера­тивного отдела Штаба Прибалтийского особого военного округа. С июля 1941 г. - на­чальник оперативного отдела штаба 33-й армии. В марте 1942 г. был эвакуирован на самолете из расположения западной группировки. 17 ноября 1942 г. ему присвоено звание генерал-майора. Позднее начальник штаба 49-й армии.
55 Правильно - Камбург Давид Ефимович (1903-1942) - капитан госбезопасно­сти, начальник Особого отдела НКВД 33-й армии.
56 Владимиров Александр Федорович (1905-15.04.1942) - полковой комиссар 33-й армии.
57 Шляхтин Марк Дмитриевич (1905-1961) - бригадный комиссар, член Воен­ного совета 33-й армии с июля 1941 г. С марта 1942 г. военком, зам. начальника по политчасти Управления войск НКВД по охране тыла Воронежского фронта (http://moypolk.ru/node/16786/datailinfo (дата обращения: 31.10.2016)).
58 Гончаров Малах Иванович (1902-13.04.1942) - подполковник, старший по­мощник начальника оперативного отдела УВВС Западного фронта.
59 Ушаков Николай Константинович (1901 - апрель 1942) - полковник, началь­ник связи 33-й армии.
60 Самсонов Илларион Гаврилович (1892-14.04.1942) - в 1930-е гг. военный пе­реводчик, дипломат, разведчик. Полковник, начальник отдела укомплектования 33-й армии. Убит в Беляевском лесу западнее деревни Буслава (https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=63014495 (дата обращения: 31.10.2016)).
61 Факт нахождения штаба в дер. Желтовке с 13 февраля по 3 апреля 1942 г. под­тверждает в своих воспоминаниях и А. П. Ахромкин, офицер связи 33-й армии (см.: Михеенков С. Е. Указ. соч. С. 308).
62 Пассажирский самолет, разработанный в конструкторском бюро А. Н. Тупо­лева.
63 По некоторым сведениям, эвакуацией раненых занимались подчиненные генерал-лейтенанта авиации Ильи Сергеевича Семенова (1904-1971) (http://www.ugra.alexandrovi.ru/forum/index.php?topic=2018.0;wap2 (дата обращения: 31.10.2016)). И. С. Семенов участвовал в различных операциях: в 1941 - 1943 гг. формировал и орга­низовывал работу особых групп ГВФ, в 1942 г. командовал группой транспортных са­молетов по десантированию 4-го Воздушно-десантного корпуса. Именно этот корпус действовал в районе боевых операций 33-й армии зимой 1942 г. (http://museumdom.narod.ru/bio04/semenov.html (т1 (дата обращения: 31.10.2016)).
64 Первоначально фамилия была либо не названа самим И. С. Жоровым, либо стенографистка не расслышала ее при беседе, и слова «проф. Капусто» были вписаны от руки позже. На полях рядом со словами «проф. Капусто» стоит зачеркнутый крас­ным карандашом вопросительный знак, написанный простым карандашом. Вероят­но, слова «проф. Капусто» Жоров внес в ходе чтения машинописного текста расшиф­рованной стенограммы.
65 Согласно данным ОВД «Мемориал», в донесениях июня 1941 г. Капусто был признан пропавшим без вести 11 апреля 1941 г. (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=2963369 (дата обращения: 31.10.2016)). В воспоминаниях И. С. Жоров указал, что Капусто сопровождал при перевозке в лес 150 человек, больных тифом (см.: Жоров И. С. «В тылу врага...» С. 59).
66 Перед словами «к 3 апреля» были напечатаны слова «и к началу». Слова зачер­кнуты красным карандашом.
67 Владимир Владиславович Жабо (1909-1943) - кадровый офицер-погранич­ник. Отряд особого назначения под его командованием выполнял сложные зада­ния Г. К. Жукова на Западном фронте с ноября 1941 г. 3 февраля 1942 г. отряд Жабо, действуя в районе Износок в тылу 33-й армии, вступил в бой с дивизией СС, дав тем самым время штабу армии для передвижения в безопасное место. В конце февраля В. В. Жабо по приказу Ставки сформировал 1-й Партизанский полк в Знаменском районе Смоленской области, чтобы обеспечить взаимодействие партизан с 4-м воз­душно-десантным корпусом и 1-м кавалерийским корпусом Белова. Видимо, именно об этом отряде говорит Жоров.
68 Главковерх - Верховный главнокомандующий ВС СССР, с 8 августа 1941 г. эту должность занимал И. В. Сталин.
69 Имеется в виду лес рядом с населенным пунктом Жолобово.
70 Ср. пояснения майора П. Ф. Толстикова: «Командарм, Офросимов, Владими­ров, Камбург, Ушаков, Олехвер, Жоров, Водолазов и я шли в голове колонны глав­ных сил 160 сд. Легкораненые двигались в колонне, а тяжелораненые - на подводах в хвосте колонны главных сил. Обозы раненых охранялись арьергардами дивизий. От­ветственность за раненых была возложена на полковника Самсонова, выполнявшего обязанности зам. командующего по тылу» (см.: Михеенков С. Е. Указ. соч. С. 352).
71 Находившийся в западной группировке 33-й армии А. А. Зельфа вспоминал: «С получением приказа главкома Западного направления о выходе из окружения пу­тем прорыва вражеского кольца, 11.04.1942 года командармом-33 была поставлена боевая задача: войскам Западной группировки прорвать вражеское кольцо окружения и соединиться с частями 43 армии. В это время командарм Ефремов со штабной груп­пировкой численностью до 400 человек находился в деревне Науменки. В этой группе были товарищи Ефремов, Камбург, Олехвер, Толстиков, Водолазов, Кузнецов, комен­дант со своим помощником, фамилию которого не помню, главный хирург Жоров, полковой комиссар Владимиров, генерал-майор Офросимов, полковник Ушаков, ин­тендант группы Скловер, начальник авиации п/п-к Гончаров, вет<еринарный> врач Ходанович, я и другие командиры. Вооружение нашей группы - винтовки и около 10 шт. автоматов. Из деревни Науменки мы вышли 11.04, а 12.04.1942 года были в Шпырево. 13.04 дали первый бой противнику около дер. Буслава, прорвались и по ле­сам мимо деревень Родня, Пожошка ночью 14.04.1942 года вышли в лес северо-запад­нее Шумихино. В бою около дер. Буслава убиты 14.04.1942 года интендант Скловер и п/п-к Гончаров. О Скловере официально докладывали командующему, а Гончарова я лично видел убитым 16.04.1942 года. На рассвете в Шумихинском лесу нашу группу атаковала большая группа автоматчиков противника, которая рассеяла нашу группу» (см.: «Из объяснения военюриста 1-го ранга А. А. Зельфы, заместителя военного про­курора 33-й армии»» // Михеенков С. Е. Указ. соч. С. 354).
72 Жоров называет две даты выступления войск: в 4 утра 12 апреля и в ночь с 12 на 13 апреля. Это более или менее согласуется с объяснениями майора П. Ф. Тол­стикова: «Согласно приказу командарма № 027 для соединения с Восточной груп­пировкой части ударной Западной группы 33 армии должны были к исходу дня 12.04.1942 года занять исходное положение в районе Шпырево, Жолобово. Но 338 сд, выступив в ночь на 12.04.1942 года, к сроку на исходное положение не вышла, в ре­зультате чего наступление было отложено на 13.04.1942 года. В ночь в 13.04 на 14.04 части 160 и 338 сд начали марш в своих направлениях (по приказу № 027)» (см.: Михеенков С. Е. Указ. соч. С. 351-352).
73 А. П. Ахромкин вспоминал: «С 12 на 13 апреля командующим армией при­нято решение выходить тремя группами на прорыв через занятую врагом территорию на основную линию фронта. В центральной группе находились: командарм М. Г. Еф­ремов, начальник артиллерии генерал-майор Офросимов, главный хирург армии Жоров, пом. прокурора армии <А.А.Зельфа>, зам. начальника политотдела армии Владимиров, председатель ревтрибунала, начальник узла связи армии полковник Ушаков, начальник особого отдела Камбург, я и другие работники штаба» (см.: Михеенков С. Е. Указ. соч. С. 309).
74 В воспоминаниях И. С. Жоров так приводит слова командарма: «Черт с ним, главное теперь перевести людей через поляну» (см.: Жоров И. С. «В тылу врага...» С. 60).
75 Слово «Исключительно» написано синим карандашом поверх напечатанных слов «Еше более благородно».
76 Нужно - Офросимов.
77 Можно предположить, что речь идет о Марии Павловне Чистяковой, при­званной на фронт Фрунзенским РВК г. Москвы. Родилась в 1915 г., проживала в Мо­скве на Б. Пироговской улице в доме 2, входящем в комплекс зданий 1-го медицин­ского института. Гвардии старший лейтенант мед. службы. Погибла в бою 17 июля 1944 г. (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=5420850 (дата обращения: 31.10.2016)).
78 В ОБД «Мемориал» указано, что М. И. Гончаров был убит около деревни Буслава, что засвидетельствовал зам. военпрокурора 33-й армии А. А. Зельфа. Теле­грамма с извещением была послана 2 мая 1942 г. (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=63014486&page=4 (дата обращения: 31.10.2016)). Приказ об исключении М. И. Гончарова из списков Вооруженных сил СССР был подписан только 27 сентя­бря 1948 г. (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=75021903 (дата обращения: 31.10.2016)). В воспоминаниях И.С.Жоров о самоубийстве Гончарова не говорит.
79 Вероятно, речь идет о писателе Ю. Н. Либединском и его книге «Комиссары» (Л.: Прибой, 1926).
80 «Конфекты» - распространенное в XIX и начале XX в. произношение слова «конфеты».
81 Самсонов был убит 14 апреля 1942 г. в Беляевском лесу западнее деревни Буслава (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=63014495 (дата обращения: 31.10.2016)).
82 Клейн Леонид Николаевич (1911 -(13?) 14.04.1942) - дивизионный врач 160-й стрелковой дивизии. В одном из донесений значилось, что он был убит «14.04.1942 года на дороге между дер. Буслово - Беляево Знаменского района Смо­ленской области» (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=50246085&page=375 (дата обращения: 10.31.2016)). В другом донесении говорилось, что он «убит 13 апреля 1942 года в Беляевском лесу. Подтверждает военврач 3 ранга 495 МСБ 160 сд Трифо­нов (рапорт начальнику отдела кадров армии от 5.6.42 г.)» (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=63014486&page=6 (дата обращения: 10.31.2016)).
83 Предположительно, Цкловер Абрам Яковлевич (?-(13?)14.04.1942) - интен­дант 2-го ранга 338-й стрелковой дивизии. Убит около деревни Буслово Знаменского района Смоленской области (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id =50267428 (дата обращения: 10.31.2016)).
84 А. Ф. Владимиров похоронен в созданном поисковиками отряда «Поиск» (Ступино) в 1972-1988 гг. захоронении воинов 33-й армии на месте бывшей деревни Горнево (всего захоронено более 250 воинов, первоначально установлены имена дво­их), ему установлен памятник (см.: Книга памяти. Калужская область. Т. 15. С. 226-227).
85 Так в тексте. Нужно: апреля.
86 Д. Е. Камбург пропал без вести во время выхода из окружения западной груп­пировки 33-й армии. По некоторым версиям, погиб в последнем бою рядом с коман­дармом. Похоронен в захоронении воинов 33-й армии на месте бывшей деревни Гор­нево. В 2007 г. на территории захоронения был установлен персональный памятник Д. Е. Камбургу (см.: Книга памяти. Калужская область. Т. 15. С. 226-227). Имеются данные, что он погиб 19.04.1942 в районе деревни Слободка Смоленской области (см. Книга памяти сотрудников органов контрразведки, погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны. М.: Граница, 1995. С. 201). Эта дата совпадает с датой гибели командарма Ефремова, указанной в ОВД «Мемориал».
87 В ОВД «Мемориал» приводятся следующие данные: «Статью 151 приказа Главупраформа №01030 от 23.11.1942 в отношении пропавшего без вести полковни­ка Ушакова Н. К. - отменить» URL: (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=9307607 (дата обращения: 31.10.2016)). Также указано, что он погиб 2 мая 1942 г. URL: https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=50262439 (дата обращения: 31.10.2016). В до­несении о безвозвратных потерях 33-й армии, составленном 14 октября 1942 г. на ос­новании показаний солдат и офицеров армии, указано, что он был «тяжело ранен, а затем убит». Телеграмма об этом была послана 2 мая 1942 г. Письменно это подтвер­дил начальник артснабжения 160 сд майор Третьяков А. Д. («спецдело № 21, лист 58-59») (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id =63014486&page=3 (дата обраще­ния: 31.10.2016).
88 В воспоминаниях И. С. Жорова указание на то, что именно Ушаков уничто­жил приемник, а также эпизод с лжепартизанами и расстрелом Ушакова отсутствует.
89 В УПК И. С. Жорова, составленной Киевским военкоматом г. Москвы, ука­зано, что Жоров был контужен 17 апреля 1942 г. В УПК И. С. Жорова, составленной Фрунзенским военкоматом г. Москвы, указано, что Жоров пропал без вести 14 апреля 1942 г. (ЦАМО. Картотека УПК).
90 Из этой фразы видно, что И. С. Жоров в 1946 г. не был осведомлен об обсто­ятельствах и дате смерти командарма, но что-то слышал о них. Однако в воспоми­наниях он указал, что впоследствии ему стало известно, что «труп командующего по приказу немцев перенесли в деревню Слободка и там похоронили» (см.: Жоров И. С. «В тылу врага...» С. 61). По материалам вермахта, тело Ефремова, после обнаруже­ния его 19 апреля, германские офицеры приказали поместить на носилки (а до это­го труп Ефремова солдаты несли на жердях) и похоронить в деревне Слободка (см.: Сафир В. М. Первая мировая и Великая Отечественная. Суровая Правда войны. М.: Издательский дом «Византия», 2005. С. 265).
91 По материалам эксгумации, Ефремов был ранен в седалищную кость и по­терял возможность передвигаться (см.: Михеенков С. Е. Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1941-1942. М., 2010. С. 299). В вос­поминаниях И. С. Жоров написал, что Ефремов был ранен в область глаза (см.: Жо­ров И. С. «В тылу врага...» С. 61).
92 В воспоминаниях Жоров указал: «Как мне стало известно впоследствии, труп командующего по приказу немцев перенесли в деревню Слободку и там похоронили. После освобождения этого района от фашистов останки генерала перевезли в Вязьму, где ему поставлен памятник» (см. Жоров И. С. «В тылу врага...» С. 61). М. Г. Ефремов был перезахоронен на кладбище в Вязьме в 1943 г.
93 Лобастов Иван Григорьевич (?-апрель 1942) - старший политрук, военный комиссар дивизиона 338-й стрелковой дивизии. Пропал без вести. Был исключен из списков Красной Армии 19 июля 1945 г. (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=74759986 (дата обращения: 31.10.2016)). В воспоминаниях И. С. Жорова ука­зано, что Лобастов был комиссаром отдельного минометного взвода (см.: Жоров И. С. «В тылу врага...» С. 61).
94 Почему И. С. Жоров называет группу «группой пяти комиссаров», выяснить не удалось. В воспоминаниях Жоров называет ее «группой из пяти человек» (см.: Жо­ров И. С. «В тылу врага...» С. 61). В воспоминаниях ветеранов 33-й армии указыва­ется, что с Жоровым на плоту плыли И. Г. Лобастов и старшина минометной бата­реи Ташков, собирался плыть старший сержант Семин, но его на плот «не взяли» (см. Мельников В. М. Указ. соч. С. 708-709).
95 Богуславский Петр Владимирович (7-1968) - историк, партийный работник, первый секретарь Фрунзенского райкома партии г. Москвы. Он принимал самое дея­тельное участие в формировании Дивизии народного ополчения Фрунзенского райо­на, выезжал на фронт, встречался с представителями дивизии.
96 По всей видимости, речь идет о заместителе военного прокурора 33-й армии Александре Александровиче Зельфа. А. А. Зельфа - кадровый военный, служил на командных должностях в армии с 1919 г. В конце марта 1942 г. по приказу военного прокурора Западного фронта он вылетел в штаб головных частей 33-й армии, нахо­дившихся в окружении в районе города Вязьма, для руководства работой военных прокуроров. В апреле 1942 г. вместе с армейскими частями с боями вырвался из окру­жения. В июле 1942 г. после лечения в госпитале он был назначен заместителем во­енного прокурора Военно-Сибирской железной дороги. В октябре 1943 г. подполков­ник юстиции Зельфа А. А. был назначен военным прокурором ВСЖД и возглавлял эту прокуратуру до декабря 1945 г. (см.: Помним всех поименно! Иркутск, 2015. С. 10). По всей вероятности, А. А. Зельфа - единственный из окружения И. С. Жорова, кто уцелел в событиях 17-18 апреля, видел его после контузии, остался жив и мог сооб­щить о нем.
97 Дворец-усадьба Юсуповых в Красногорском районе Московской области. С 1920-х гг. на территории усадьбы располагается Центральный военный клиниче­ский санаторий «Архангельское».
98 Вероятно, речь идет о знаменитом хирурге: Юдин Сергей Сергеевич (1891-1954) - крупный советский хирург и ученый, главный хирург НИИ СП им. Н. В. Склифосовского, директор НИИ хирургии имени А. В. Вишневского. Од­нако нужно отметить, что в госпитали с лекциями выезжал и Юдин Павел Федорович (1899-1968) - советский философ, дипломат, член-корр. Академии наук СССР, зав. ОГИЗ, один из руководителей Комиссии по истории Великой Отечественной войны (работал в системе Отдела агитации и пропаганды ЦК ВКП(б)).
99 Участник форума по истории 33-й армии предоставил читателям форума пе­ревод допроса И. С. Жорова, который он сделал с немецкого подлинника (http://ugra.alexandrivi.ru/forum/index.php?topic=1044.40;wap2 (дата обращения: 31.10.2016)). Реквизиты документа и копия подлинника документа не предоставлены. Однако под­робности допроса выглядят вполне достоверными:
«5 мая 1942 г.
Военный врач 1-го ранга Жоров, из Москвы, год рожд. 1898 национальность - русский (бабушка якобы была грузинкой).
Гражданская профессия пленного - профессор (хирург) 1-го Московского ме­дицинского института. Перед войной 5 месяцев работал в Берлине и Цвикау у про­фессоров Зауэрбрух, Бир, Куленкампф. Призван на войну 21.6.41, до этого военного обучения не проходил.
Сначала был начальником нескольких лазаретов в тылу районов боевых дей­ствий. После попадания 33-й армии Ефремова в "котел" затребован туда по телегра­фу. В самолете, в котором находился еще один специалист по тифозным заболева­ниям, он был доставлен от Износки до Димитровки. Туда он прибыл 17.2.42. После уничтожения армии отход на восток. По той же самой дороге, что уже известна из до­просов других пленных. Он передвигался в обозе с 500 тяжело- и легкоранеными по­зади отступающих на восток остатков армии. Чтобы легче выйти из окружения, были образованы небольшие группы. Больных и раненых "разбили" на две группы, каждая под наблюдением одного врача. В дальнейшем в ходе отступления тяжелораненые были оставлены вблизи Буславы (уже обнаружены нами). На вопрос, почему он, как ответственный врач, не передал тяжелораненых немецким войскам, так как выход из окружения с ними был невозможен, он ответил, что его личные убеждения не позво­лили ему оставить их на расстрел немцам. Находясь под сильным влиянием русской пропаганды, он считал вероятным расстрел раненых русских солдат. Перед взятием в плен его группа состояла всего лишь из 5 человек, вместе в которыми он на самодель­ном плоту плыл от Косли до Шлыково. Убежденные, что уже находятся среди своих, они сошли на берег и были взяты в плен в находящемся неподалеку лесу.
Потери были очень большими, болезни по соотношению с ранениями 7 к од­ному. Чаше всего случались вспышки сыпного тифа. Этих больных изолировали в Молоденах. Обморожения зимой были очень редки, но с приближением весны уча­стились. Врачебные инструменты были разбросаны в лесу во время отступления на участке Буслава - Беляево. О новых боевых отравляющих веществах показать ничего не может. Ему знакомо мыло против вшей, но не его химический состав.
В Коммунистической партии он якобы не состоит (что при его очень высоком гражданском статусе сомнительно), он будто бы лишь симпатизировал ей. Во время пребывания в Москве ему стало известно, что множество населения эвакуируют, осо­бенно женщин и детей. На улицах построены баррикады. О зверствах над немецкими пленными ему ничего неизвестно.
817-я дивизия. 20-я танковая дивизия (на штампе) КП дивизии, 7.5.1942».
100 Действительно, в списке освобожденных из плена силами 160-й стрелковой дивизии военнослужащих числится Жоров Иван Семенович, военврач 1-го ранга, ведущий хирург 31-й армии (II марта 1943 г.) (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=73677382&page=1 (дата обращения: 31.10.2016)).
101 О плохом состоянии ног Жорова упоминается и в рассказе Е. К. Васильевой (см. Стенограмма беседы с Васильевой Е. К. Л. 3 об.).
102 Темкино - село, районный центр Смоленской области. В воспоминаниях И. С. Жорова указано, что это была не больница, адом с надписью: «Русский лазарет» (см.: Жоров И. С. «В тылу врага...» С. 62).
103 В Вязьме находился лагерь для военнопленных, расположенный в здании мя­сокомбината на улице Кронштадтской. В лагере содержалось более 20 тыс. человек, ежедневная смертность составляла более 200 человек (см. Все судьбы в единую слиты: По рассекреченным архивным документам. К 60-летию освобождения Смоленщины от немецко-фашистских захватчиков. Смоленск: Маджента, 2003. С. 98-101; Кома­ров Д. Е. Великая Отечественная война на Вяземской земле. Смоленск: Универсум, 2009. С. 408, 414-415).
104 15-18 декабря 1943 г. в Харькове, освобожденном от оккупации, проходил судебный процесс над немецко-фашистскими преступниками, который вел военный трибунал 4-го Украинского фронта. Процесс освещало множество иностранных и со­ветских журналистов, в том числе писатели Алексей Толстой, Константин Симонов и Илья Эренбург. Судили капитана военной контрразведки В. Лангхельда, замести­теля командира роты СС унтерштурмфюрера Г.Рица, старшего ефрейтора бывшего харьковского гестапо Р. Рецлава, шофера машины-душегубки М. Буланова. Все они обвинялись в пытках и казнях военнопленных и мирных жителей, были признаны виновными и приговорены к казни через повешенье. Приговор привели в исполне­ние 19 декабря 1943 г. Материалы процесса были опубликованы: Судебный процесс о зверствах немецко-фашистских захватчиков на территории гор. Харькова и Харьков­ской области в период их временной оккупации. М.: ОГИЗ; Госполитиздат, 1943.
105 Речь идет о московском Физиологическом институте Наркомпроса и Наркомздрава (первоначально назывался НИИ физиологии), который в 1929 г. был осно­ван выдающимся биохимиком и физиологом Линой Соломоновной Штерн. В 1939 г. ее избрали действительным членом Академии наук СССР, и институт вошел в состав академии. Институт был ликвидирован в 1948 г. (см.: Григорьян Н. А. Первая женщи­на-академик: к 125-летию со дня рождения Л. С. Штерн // Вестник РАН. Т. 73 (2003). № 8. С. 735-743). Правильное имя врача - Эдуард Львович Ромель (его И. С. Жоров приводит в воспоминаниях).
106 Ципцин Иван Андреевич (1918 - после 1946). Уроженец села Полоцкое Красавского (Самойловского) района Саратовской области. Служил в 127 отбр. Младший политрук (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=79795208 (дата обращения: 31.10.2016)).
107 Село Кикино Темкинского района Смоленской области.
108 Яблоков Николай Алексеевич (?-1951) - военврач 2-го ранга, эпидемиолог 32-й армии, с 16 сентября 1942 г. числился пропавшим без вести, в 1945 г. был уво­лен в запас «за невозможностью использования в Красной армии» (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=73740639 (дата обращения: 31.10.2016)). О Яблокове подробно рассказала Е. К. Васильева, т. к. она работала вместе с ним в госпитале сна­чала в Лосмино, затем в Кикино (см.: Стенограмма беседы с Васильевой Е. К. Л. 1 об. и след.).
109 НИИ вакцин и сывороток им. И. И. Мечникова был основан в 1919 г. как Московский городской бактериологический институт им. И. И. Мечникова.
110 Село Полоцкое Самойловского района Саратовской области.
111 Прохоров Виктор Васильевич (1922-?). Призван Кирсановским РВК Там­бовской области. Красноармеец, служил в 338-й стрелковой дивизии 33-й армии. Ос­вобожден в один день с И. С. Жоровым войсками 160-й стрелковой дивизии (11 марта 1943 г.) (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=73677382&page=1 (дата обра­щения: 31.10.2016)).
112 Е. К. Васильева в своем рассказе указывает имя Максимова - Николай Ива­нович. По ее словам, Жоров предупреждал ее, что Максимову доверять нельзя (см.: Стенограмма беседы с Васильевой Е. К. Л. 5 об.).
113 Кирик Илья Владимирович (1893-15.02.1942) - уполномоченный госпо­ставок Темкинского района. Один из организаторов партизанского отряда «На­родный мститель». Погиб в бою с немецкими оккупантами, был первоначально по­хоронен возле деревни Федотково, перезахоронен в деревне Кикино (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=261394286 (дата обращения: 31.10.2016)). Заме­стителем прокурора Знаменского района был его сын партизан Николай Ильич Ки­рик (?-25.04.1942). О деятельности отряда «Народный мститель» см.: Ляпин В. И. Тайна шпыревского леса (три года за линией фронта) // Тайна шпыревского леса / сост. С. Д. Митягин. М.: РУСАВИА, 2006. С. 292-522 (http://www.ugra.alexandrovi.ru/kraev/kraev_vov.htm (дата обращения: 31.10.2016)). Василий Иванович Ляпин (1902 -конец 1960-х гг.) - майор в отставке, в годы войны батальонный комиссар, военком 700-го артполка 16-й армии, затем командир партизанского отряда «Народный мсти­тель», написал воспоминания в 1960-х гг. Воспоминания опубликованы в обработке С. Д. Митягина.
114 От руки вписано синим карандашом: «Кажется, Бобылев». Действительно, председатель Темкинского райисполкома Николай Тимофеевич Бобылев возглавлял созданный еще до оккупации партизанский отряд, который перестал действовать к ноябрю 1941 г. Оставшиеся в партизанах несколько человек погибли в схватке с ка­рателями 26 января 1942 г., а спасшийся Бобылев перешел в отряд Уварова (см. Ляпин В. И. Указ. соч.).
115 Жену Н. И. Кирика звали Мария Николаевна Гуляева (см. Игнатова А. А. Разбуженный лес. М.: Московский рабочий, 1979. С. 85).
116 Деревня Новая-Селиба Темкинского района Смоленской области.
117 Село Власово Темкинского района и школа в нем существуют и сегодня.
118 Загорск - название города Сергиев Посад Московской области в 1919-1991 гг. Мария Ивановна Логинова (Шалыгина) в 1965 г. была учительницей в средней школе в Михнево Московской области (см.: Жоров И. С. «В тылу врага...» С. 63).
119 Грашенкова Юлия Артемьевна, впоследствии врач. Ее в своем рассказе как связную Жорова упоминает Е. К. Васильева (см.: Стенограмма беседы с Васильевой Е. К. Л. 5 об.).
120 В книге М. А. Касаткина «В тылу немецко-фашистских армий «Центр»» (М.: Мысль, 1980) указано, что в деревне Новая-Селиба поселился немецкий колонист Кардель Гофман, который нещадно эксплуатировал и третировал местных крестьян (с. 131). Эти сведения подтверждает и Жоров.
121 Бабушка Даша - Евдокия Семеновна Белова. В 1961 г. она приехала на ле­чение в Москву, и в больнице ее навестил И. С. Жоров (видимо, он ее туда и устро­ил) (см.: Багреева М. Их сдружила борьба. Спустя 19 лет // Вечерняя Москва. 1961. 17 апреля. С. 2). В заметке кратко описан эпизод, изложенный Жоровым, а также ска­зано, что Исаак Соломонович поддерживал тесную связь с жителями деревни Новое Анохино после войны. Упомянутая в тексте заметки деревня Новое Анохино на кар­тах Смоленской области 1940-1960-х гг. нами не найдена. Деревня Анохино на картах середины XX в. расположена в непосредственной близости к Новой-Селибе (восточ­нее). В настоящее время Анохино и Новое Анохино в списках населенных пунктов Смоленской области отсутствуют.
122 Е. К. Васильева в своем рассказе подчеркивала: «Мы с т<оваришем> Жоро­вым очень часто встречались и знали, что он работает с партизанами, что у него бы­вают русские люди, которые имеют с ним связь, и он все время нас подбадривал, что скоро придут наши. Мы имели от него сведения и распространяли их среди своих лю­дей. <...> Жоров вел очень большую работу, он много беседовал с нашими крестьяна­ми. Я посылала к нему крестьян на консультацию (это разрешалось). <...> Крестьяне возвращались от т<оварища> Жорова и говорили:
- А вот профессор говорит, что русские скоро придут, что все-таки советская власть будет здесь.
Эту мысль т<оварищ> Жоров все время поддерживал у людей, которые бывали у него, что все равно придут наши русские. <...> Т<оварищ> Жоров нам сразу поднял настроение» (см.: Стенограмма беседы с Васильевой Е. К. Л. 5 об., 6).
123 И. С. Жоров по понятным причинам опустил важный эпизод своей био­графии, который описан в воспоминаниях его ученика - А. М. Ногаллера, который окончил 1-й медицинский институт летом 1941 г. и сразу же отправился на фронт: «После студенческой поры мне довелось встретиться с проф<ессором> Жоровым в 1943 году на конференции врачей 1-го Белорусского фронта. С начала войны Исаак Соломонович, как мне стало известно, был главным хирургом 31-ой, а затем 33-ей Армии, которая под Вязьмой попала в окружение. Мне довелось видеть немало бой­цов и офицеров, которым удалось с большим трудом выбраться из вражеского окру­жения - изможденных, голодных, в рваной гражданской или воинской одежде без погон. Проф<ессор> Жоров сумел организовать в тылу врага госпиталь для местных жителей и пленных, установить контакт с партизанами, способствовать нелегаль­ному переходу военнослужащих через линию фронта. После освобождения этого района Красной Армией И.С.Жоров, как и многие другие выходцы из окружения, подвергся детальному допросу в органах НКВД. Я видел Жорова на фронтовой кон­ференции 1943 года еще без погон. В начале 1945 года я вновь увидел проф. Жорова, уже в звании полковника мед<ицинской> службы и в должности главного хирурга эвакогоспиталей 1-го Белорусского фронта, на очередной конференции врачей» (Ногаллер А. М. Воспоминания об учителях. Интернет-издание «Журнал-газета "Мастер­ская"» / гл. ред. Е. Беркович. URL: http://club.berkovich-zametki.com/?p= 13058 (ок­тябрь 2014 г.)). Имел доступ к материалам проверки И. С. Жорова и В. М. Мельников, однако никаких подробностей, равно как и архивных реквизитов, в своей книге не привел (см.: Мельников В. М. Указ. соч. С. 699).